— Я помню, что положил сюда, — пробормотал Себастьян. — Неужто потерял? — он сунул руку в карман подвязанных веревкой штанов. — Вот, смотрите, святой отец!
Священник снова подошел к нему. Себастьян протягивал ему измятый, грязный листок бумаги. При тусклом свете лампы буквы с трудом различались, и священнику пришлось поднести его чуть ли не вплотную к глазам.
«Здравствуй, Себастьян! — было написано на бумажке. — Хочу открыть тебе тайну твоего рождения. Твой отец жив, и я знаю его имя. Приходи завтра к 11 часам утра на кладбище, к могиле твоей матери. Если меня там не будет, подожди в течение часа, никуда не отлучайся. Я подойду, как только смогу, отслужим панихиду, и я тебе все расскажу. Если вдруг почему-либо не смогу придти, сам свяжусь с тобой, напишу позже. В церкви, смотри, не появляйся, не ищи меня — не надо, нельзя, чтобы твой отец знал, что я с тобой разговаривал. При встрече всё объясню.
Храни тебя Бог.
Отец Иеремия».
— Что это? — ошеломленно спросил священник. — Где ты это взял?
— Это — ваша записка, — ответил Себастьян. — Я вчера в кузне шлифовал алебарду — ту самую… — он запнулся, — Ну, которой Феликс убит. Генрих сказал доделать к его возвращению. А шлифовать — это, знаете, долго, так быстро не управишься. Я работал и не слышал, как вы подошли. А когда закончил — дверь закрыл. Смотрю — записка прицеплена к ручке. Я еще подумал, почему вы прямо в кузницу не зашли? А потом понял — вы не знаете, что Генрих уехал. Потому и не хотите, чтобы он видел, как мы о чем-то разговариваем.
Пока Себастьян говорил, священник молчал. Он просто потерял дар речи от изумления. Никакой записки он не писал. Не прикреплял ее к двери кузни. И понятия не имел, кто же настоящий отец Себастьяна.
— Тебя жестоко обманули, — печально произнес он. — Кто-то тебя выманил, мальчик, подальше от кузницы, чтобы совершить в это время убийство. Он знал, как ты несчастен в своем сиротстве, и подставил тебя, беззащитного, чтобы потом обвинить в совершенном злодеянии. Это очень нехороший и злой человек. Я найду его, обещаю тебе. Получается так, — пробормотал отец Иеремия, — что уже вчера убийца знал: сегодня в одиннадцать Феликс придет в кузницу. Скажи, ты договаривался с Феликсом о встрече?
— Я его совсем не любил, — ответил Себастьян мрачно. — Вы же знаете. Не о чем мне было с ним договариваться. Он всегда надо мной смеялся.
— Знаю-знаю, — сказал священник. — Но, может, он заказал что Генриху?
Себастьян почесал затылок:
