Отец Иеремия, тяжело дыша, взгромоздился на крыльцо, хотел повернуться к толпе, чтобы успокоить прихожан, но не успел — дверь распахнулась и на пороге возникла мощная фигура господина Вальтера Бауэра, деревенского жандарма. Бауэр держал в руке револьвер и свирепо вращал круглыми выпуклыми глазами. Лицо его было багровым.
— Не допущу самосуда! — рявкнул Бауэр, перекрикивая толпу, и выстрелил в воздух. Толпа недовольно заворчала, но слегка отпрянула назад.
Крестьянин Йоахим, муж молочницы, висевший на оконной решетке, отпустил ее и гневно крикнул:
— Выпусти ублюдка, мы сами с ним разберемся!
Жандарм даже не повернул голову.
— Отойти всем на пять шагов, не то будете иметь дело со мной! Преступника будет судить закон! Вы что-то хотели, святой отец? — обратился он к священнику. Отец Иеремия оглянулся и увидел, что остался на крыльце один на один с господином Вальтером. Даже Иоганн отпустил сутану и отступил вместе с толпой.
— Что случилось? — спросил священник жандарма. — Я ничего не знаю, пожалуйста, расскажите мне.
— Себастьян, засранец, убил Феликса, — угрюмо произнес Бауэр и смачно сплюнул с крыльца на землю.
— Как убил? Не может быть! Почему решили, что Себастьян?
— Если бы его не застали с топором в руках, то подумали бы на чужаков, что живут у лесничихи. Но тут все ясно — топор в крови. Труп в кузне. Какие еще нужны доказательства? Не думайте, мне самому было бы жаль паренька, но кто знал, что он такой зверёныш?
— Очень-очень жаль — опечалился отец Иеремия. — Но, Вальтер, пропустите меня к нему.
— Зачем? — спросил жандарм.
— Себастьян совершил страшное злодеяние. И в этом грехе он должен покаяться перед Господом Богом.
Бауэр презрительно хмыкнул.
— Вы знаете мое отношение к религии, но поскольку лично вас я глубоко уважаю, святой отец, то пойду навстречу. Проходите.
Жандарм еще раз грозно окинул взглядом притихшую толпу и пропустил отца Иеремию в дверь.
Кутузка состояла из двух комнат: большой передней, в которой находились стол и несколько стульев, и маленькой задней — темной каморки, без окон, с крепкой тисовой дверью, в центре которой виднелось маленькое зарешеченное отверстие. Дверь была заперта снаружи на засов. Жандарм взял со стола керосиновую лампу, протянул ее отцу Иеремии и впустил его в каморку. Арестанты находились здесь редко, и в каморке был сложен всякий хлам: ведра, швабры, сломанные стулья; входя, отец Иеремия запнулся обо что-то и чуть не упал. Хорошо, не уронил лампу. Он не сразу разглядел сидящего на полу Себастьяна, тот забился в угол и дрожал, вид у него был очень испуганный.
