— Извините, сеньор Лицци, кажется, моя жена плохо себя чувствует и просила извинить ее. Она не сможет спуститься вниз.
— Ничего, — улыбнулся Умберто Лицци, поняв, что ситуация несколько разрядилась, — ничего страшного. Думаю, что завтра мы подпишем наш договор.
Оба итальянца по очереди пожали руки Марку Лабунскому, покинули ресторан и поднялись вверх по лестнице. Хеккет подошел к Лабунскому и протянул ему руку.
— До завтра, — сказал он, — если я вам понадоблюсь, вы всегда можете меня найти. Я остановился в этом отеле.
— Да, конечно, — несколько растерянно ответил Лабунский.
— Я буду в баре, — сказал на прощание Хеккет, обращаясь к Дронго.
Когда он пошел к лестнице, Лабунский обернулся к Обозову.
— Где она осталась? — рассерженно спросил он.
— Телефон не отвечает, — ответил Обозов, — может, она вышла из номера. Я позвонил из холла по внутреннему телефону.
— Нужно было подняться и узнать почему она задерживается, — разозлился Лабунский, — это не так трудно. Поднимись наверх и узнай, почему она не может переодеться за полчаса!
После его крика наступило молчание. Обозов повернулся и поспешил к лифту. Отсюда также можно было подняться в номер. Дронго посмотрел на него и подошел к Марку.
— Извините, — сказал он Лабунскому, — наверно, мне тоже пора вас покинуть.
— Нет, — удержал его Марк, — вы можете остаться. Просто неприятно. Итальянцы могли подумать про нас черт знает что. А вы свой, почти земляк. Оставайтесь. Я попрошу принести нам шампанского. Надеюсь, завтра мы уже подпишем договор. Кстати, я хотел вас спросить. Вы давно знаете этого Хеккета? Он все время говорил только с вами.
— Давно, — ответил Дронго, — и с не лучшей стороны. Мне кажется, что вам следует еще раз уточнить все условия договора. Он известный крючкотвор и может придраться к любой статье.
— Я тоже, — усмехнулся Лабунский, — наш договор готовили лучшие юристы в Москве и в Риме. Не думаю, что мистеру Хеккету удастся каким-то образом надуть нас при совершении этой сделки.
Он взглянул на понуро сидевшего Леонида Соренко.
— Твой костюм уже высох? — насмешливо спросил Марк. — Уже пришел в себя?
— Там было скользко, — снова попытался оправдаться Леонид, но Лабунский только махнул рукой.
— Принесите еще шампанского, — приказал он одному из официантов.
Створки лифта открылись, и все посмотрели в ту сторону. Из кабины вышел Торчинский. Он недоуменно взглянул на собравшихся. Все молча смотрели на него.
— А где итальянцы? — спросил Торчинский.
