— Круца! — позвал Дохляк, еще не добежав до третьего лестничного пролета, и понесся вверх через две ступеньки.
— Круца?
Карманник сидел на краю топчана в одной рубашке, подол которой был натянут на колени. Голову он обхватил руками, и ему оставалось накрениться вперед совсем немного, чтобы он смог сжать ее коленями. Голова, видимо, была необычайно тяжелой после вчерашнего пива.
— Тихо! — воскликнул Круца и содрогнулся от звука своего голоса.
Дохляку хотелось засмеяться, но вместо этого он прошел к маленькой ячеистой коробочке, стоявшей в углу — некогда там хранилось позолоченное зеркало. Он приподнял крышку и выудил оттуда щепотку сушеных трав. Затем он снял постоянно подогреваемый котелок с огня и заварил кружку чая из листьев и стеблей неизвестных Круце растений. Дохляк протянул кружку похмельному вору, тот поморщился от запаха настоя, но выпил.
Дохляк оставил Круцу в покое на полчаса, но тот на удивление быстро очухался и тут же почувствовал чудовищный голод, который Дохляк утолил холодным мясом, соленьями и хлебом.
— Теперь тебе лучше, — сказал воодушевленный Дохляк, — и у меня для тебя что-то есть.
Он поднял добычу, украденную им из тележки, вытащив ее из-под камзола за застежку и покручивая ее в воздухе перед глазами Круцы.
Поистине великолепная штука — и Дохляк, и Круца смотрели на него неотрывно, словно завороженные. Это была цепь из крупных плоских квадратов, соединенных между собой по углам толстыми золотыми звеньями Каждый квадрат цепи был похож на искусно сделанную поясную пряжку, на каждой пластине изображена новая сцена или другой мотив орнамента. В центре цепи, достаточно длинной, чтобы висеть на плечах взрослого и крепкого мужчины, находилась более крупная пластина, чем остальные.
— Похоже на должностную цепь, которую Граф надевает по праздникам, — проговорил осипшим голосом Круца.
— Он пытается пожрать самого себя, — сказал завороженный Дохляк.
Орнамент главной пластины изображал огромного дракона или змея, который образовывал вечный круг, пожирая собственный хвост. Каждая чешуйка его непробиваемого тела была выгравирована в золоте, а глаза выточены из слоновой кости.
— Это великолепно! — выдохнул Круца.
— Тогда бери, — сказал Дохляк, протягивая цепь Круце.
— Когда устанешь от всего этого, она, возможно, поможет тебе с нормой.
— Норма! — Круца закричал и подскочил с топчана, словно огонь, когда-то давно разожженный под нею, наконец-то пробился сквозь толщу ложа и ожег тылы незадачливого вора.
