— Я тебе не помешал, а? — спросил он с убийственной непосредственностью.
— Помешал, — откровенно ответил я. — Определенно помешал. Это третий Погребальный Ритуал, который ты прервал за этот месяц, брат, и в наказание ты выполнишь его за меня. Это тело должны забрать для погребения в лесу сегодня в полдень, так что я бы советовал тебе приступить к обряду сразу же, как только ты расскажешь, зачем пришел.
Он не протестовал. Он просто сказал:
— Они нашли тело.
— Если ты не заметил, брат, ты в храме Морра, который является Богом Смерти. А мы — жрецы Морра. Тела — это то, с чем мы работаем больше других. Еще один труп не может быть веским основанием для того, чтобы врываться в Факториум в то время, когда другой жрец совершает обряд. Похоже, твое ученичество в Талабхейме мало чему научило тебя.
Он смотрел на меня пустыми глазами, мой сарказм не был замечен или остался не понят. Я разглядывал его седеющий чуб и морщины вокруг глаз и вдруг подумал: «А не был ли он слишком стар для того, чтобы стать новым жрецом. Но тогда выходит, что и я присоединился к храму так же поздно. Как и многие другие».
— Это женщина, — сказал он. — Убитая. Я думал, ты захочешь знать. Я моргнул.
— Куда?
— В сердце. Ножом.
— Куда идти, болван?
— Ах да… Это в аллее за «Тонущей Крысой» в Оствальде.
— Я отправляюсь. — Я стянул ритуальные одеяния и кинул их в угол комнаты. — Начинай Погребальный Обряд сейчас, тогда успеешь закончить его к моему возвращению.
Холодный ветер Ярдрунга свистел над черепичными крышами и сновал между незащищенными от его произвола каменными зданиями Мидденхейма. Если бы еще оставались листья на немногих деревьях, которые способны расти на высоте этой скалы — вершины на семи ветрах, которую люди называют Городом Белого Волка, — они были бы изорваны в клочья безжалостными порывами и унесены в небо. Это были последние дни зимы, праздник Миттерфруля еще не прошел, весенние почки еще и не собирались показываться. Новой жизни здесь не будет еще некоторое время.
Ветер насквозь продувал мою тонкую рясу, пока я шел через Парк Морра, а замерзшая трава хрустела под ногами, пока я двигался по улицам, полным утренней суеты, — они становились все уже и грязнее по мере продвижения на юго-запад, к Оствальду. Было жутко холодно. Я проклял себя за неосмотрительность: мог же надеть плащ, уходя из Храма. Но спешка была важнее удобства. В таком тесном и густонаселенном городе, как Мидденхейм, слухи и сплетни распространяются быстро, а в случае с необъяснимой смертью каждый человек, скверно говорящий о покойном, затрудняет мою работу.
