Бой был удачным, и мы возвращались в свой домик в приподнятом настроении. Здесь нас ожидал политрук Шинклопер, с которым я познакомился впервые. Он был закреплен на все наши четыре разведывательные группы, и, прослышав о нашем боевом успехе, немедленно появился именно в группе Тарасова, теперь уже Лебединцева, чтобы вручить нам те документы, которые мы оставляли Павлу Платоновичу до возвращения из поиска. Узнав о том, что взводу причитаются новогодние подарки, он захватил с собой двух разведчиков и немедленно пошел получать их. Каждому из нас было вручено по посылке. Они были в сумках из домотканого холста, в которых обычно содержалось: кусочек сала, сухари или же булочки с запеченным яичком внутри. Иногда кусочек домашней колбаски с чесноком, сухофрукты или пара яблок, сохраненных с осени. Почти в каждой был кисет с табаком и вложенным письмом, чтобы крепче бил воин ненавистного врага. Мне вручили и вторую посылку из Ростова-на-Дону. Она отличалась от сельских — в ней была общая тетрадь, цветные карандаши, пачка печенья и почтовая бумага для писем. Тетрадь мне три года служила для записей адресов, полученных приказаний, служебных распоряжений, и в ней я вел запись маршрута отхода наших войск и с самого Черного моря в 1942 году. Была вроде дневника, хотя последним приказом нашего Верховного вести дневник в действующей армии запрещалось. Сутки или двое дали нам отдохнуть, а потом снова каждую ночь поиски и все с одной и той же задачей — взять «языка», как будто взять в камере хранения чемодан. Неужели начальники не понимали, что немцы как нация значительно умнее нас? Они превосходили нас по интеллекту, по общему развитию, навыкам, так как жили в ином мире, их окружали машины и культура на каждом шагу. Наша армия, особенно пехота, комплектовалась исключительно из сельского населения, которое значительно уступало по своему развитию даже нашему городскому населению. Причем, захват «языка» становился показателем боевой деятельности в позиционной обороне. За контрольных военнопленных получали ордена не только те, кто их добывал, но и отцы — командиры полкового и дивизионного ранга. Даже соцсоревнование устраивалось между разведчиками и разведывательными подразделениями.
Больше всего заданий давали моему взводу по известному принципу: «Кто везет, того и погоняют». С каждым днем оборона у нас и у немцев усовершенствовалась и укреплялась проволочными заграждениями, минными полями, долговременными огневыми сооружениями, сигнализацией. Одна сторона всегда готова была перехитрить другую. Я пробыл в пехоте непосредственно на переднем крае, не поднимаясь выше штаба полка два года, два месяца и 17 дней и не помню случая, чтобы немецкие разведчики приходили к нам за «языком». Да и что им было приходить, если мы сами им порой оставляли своих разведчиков, не в силах вынести раненого и при угрозе попасть в плен всей группе. Ведь было же это, хоть мы и тщательно это скрывали.
