Я невольно выдала возникшее у меня отвращение.
— Все нормально! — засмеялся дядя. — Камень очищен, но что есть, то есть! Он образуется из переваренной шерсти животного, и это делает его хорошим противоядием. На персидском языке слово «безоар» означает «против яда». Таково название камня.
— Очень интересно.
Я вытянула руку и внимательно посмотрела на кольцо. Дядя взял мою руку и крепко сжал ее.
— Теперь ты выглядишь как истинный Хессенфилд. Я горячо поблагодарила его, и так как я стояла перед ним на коленях, он взял в руки мое лицо и поцеловал меня.
— Удачи тебе, маленькая Кларисса. Возвращайся к нам скорее.
Когда мы уже собирались ложиться спать, я сказала Эмме, что хочу поговорить с ней. Она предложила:
— Пойдем в мою комнату. И я пошла к ней.
Она легла на кровать, красивые темные волосы обрамляли ее лицо, в глазах застыл настороженный интерес. Я села на стул возле кровати, глядя на нее и думая, какая она все-таки привлекательная, не будучи по-настоящему красивой.
— Я пришла попрощаться, — сказала я. — Рано утром я уезжаю.
Эмма недоверчиво смотрела на меня.
— Дядя Пол считает, что так лучше, — продолжала я, — Скоро начнутся волнения.
— О, эти несчастные! Якобиты и ганноверцы, кажется?
— Да.
— Дядя, наверно, огорчен, что ты не маленькая якобитка.
— Дядя слишком умен для этого. Он не станет пытаться убедить кого-нибудь быть тем, кем они не хотят быть.
— А ты против якобитов? Я пожала плечами:
— У нас есть король, которого мы короновали. Будут только неприятности, если попытаться силой посадить на трон другого.
— Здесь, в Хессенфилде, думают, что для народа будет лучше, если вернется Яков.
— Неразумно решать, что хорошо для других, и пытаться навязать это им только потому, что это хорошо для нас. В любом случае, народ сам решит, чего он хочет.
— Я вижу, ты маленький политик.
— Если ты под этим подразумеваешь, что у меня есть немного здравого смысла, я согласна с тобой.
— Но все-таки почему ты уезжаешь?
— Наш дядя думает, что лучше мне уехать сейчас, до начала серьезных волнений. Он считает, что я должна вернуться домой в Эверсли.
Эмма медленно кивнула.
— Они поддерживают другую сторону, да? Значит, ты с нами прощаешься?
— Только на время. Я снова увижусь с тобой, Эмма. Ты должна приехать к нам в Эверсли. Я знаю, что моя тетя Дамарис будет рада видеть тебя…
Я замолчала. Будет ли? А Джереми, а Присцилла и Арабелла? Им не понравится, что у Хессенфилда была любовница, когда он был почти женат на их дорогой Карлотте. Но Эмма — моя сестра. У них сильно развито чувство семьи, и они будут помнить об этом.
