— У тебя ведь есть еще дядя, военный?
— Вообще-то, он мой двоюродный дедушка. На самом деле его зовут Карлтон, но мы зовем его Карл, чтобы отличить от прадедушки.
— У тебя семья долгожителей.
— Моя бабушка была очень молода, когда родилась моя мама, а мама была молода, когда родилась я.
— Понимаю. Разрыв между поколениями получается небольшим. Ты часто видишь дядю Карла?
— До недавнего времени видела очень редко. Он ехал со мной до Йорка.
Дядя кивнул. Наступила тишина; потом в дверь постучали и вошла Эмма. Она сменила свое бархатное платье на парчовое с голубоватым оттенком. Лиф был низко вырезан, и ее кожа казалась перламутровой. На шее и в ушах были гранатовые украшения, очень шедшие ей. Позже я узнала, что это был подарок дяди Пола его невесте, которая, разорвав помолвку, возвратила ему все подарки. И я подумала, что, наверно, ему очень понравилась Эмма, если он отдал ей подарки своей невесты.
Еще до обеда в замке появились гости. Племянник, который навещал нас в Эндерби, приехал со своим отцом. Мэтью Филд был очень похож на моего отца высокий, внушительный. Он обрадовался, увидев меня.
— Ты действительно такая хорошенькая, как описал мне мой сын Ральф! воскликнул он. Ральф встретил меня, как старую знакомую.
— Хорошо, что ты приехала, не побоявшись длинного пути, — сказал он. Надеюсь, новорожденный в добром здравии?
— Роды прошли хорошо. Девочка набирает силу. Я должна была остаться до ее рождения. Надеюсь, вы понимаете.
— Ну конечно.
Обед был обильный и проходил неторопливо. Некоторые из подаваемых блюд были мне незнакомы.
— Здесь, на севере, мы едим больше, чем вы, южане, — объяснил дядя Пол.
— Это из-за климата, — подхватил Ральф. — Здесь бывают сильные морозы, и чтобы не поддаться холоду, мы едим горячие супы, кровяную колбасу и горячее жареное мясо.
Меня совсем разморило от обильной еды и непривычного вина, не говоря уже о проделанном пути и открытии того факта, что у меня есть сестра. Наверно, по мне это было заметно, потому что дядя Пол сказал:
— Клариссе сейчас необходим хороший крепкий сон. Эмма, проводи ее в комнату. Она может заблудиться в замке. — Он повернулся ко мне. — Здесь действительно трудно ориентироваться, пока не узнаешь все как следует. Сначала замок был крепостью, но за прошедшие столетия столько было пристроено, что он напоминает скорее лабиринт, чем жилище.
Эмма послушно поднялась и, улыбнувшись мне, спросила, готова ли я пойти. Я ответила утвердительно, поскольку испытывала большее желание побыть одной и еще раз обдумать то, что я услышала. Она взяла свечу с комода и посветила мне на лестнице.
