— Ты уже был в бою?
— Однажды… — возможно, он выдает желаемое за действительное, но в голосе женщины ему почудилась тревога. И еще что-то…
— Тебе нравится сражаться? — это не было пустым любопытством: Моргиан была бы искренне разочарована, если бы ее сын стал таким же беспутным рубакой, как и тот, кто убил ее бабку и наставницу, заменившую ей, нелюбимой дочери Горлойса, мать — Нимуэн. Возможно, неприязнь, прозвучавшая в ее голосе, была чрезмерной, но событие, которое для всех было далеким прошлым, для нее было еще слишком живо в памяти.
— Это мой долг… — Мордрет совсем потерялся от этого тона, не представляя, что она хочет услышать.
— Конечно! — Моргиан поджала губы, отворачиваясь, и он понял, что чем-то рассердил ее.
Моргиан мечтала, что бы ее сын пошел по ее стопам, как все в ее семье — Мерлин, Нимуэн, Моргиас, Вивиан, — все за исключением Игрейн, забывшей обо всем ради любви короля, и ее сына, которому тоже всегда было предначертано носить корону.
И менее всего она желала, что бы он с самых юных лет рисковал сложить голову бог весть где, зарывая в землю фамильный талант. Поэтому следующий вопрос прозвучал излишне резко и требовательно.
— А чего хочешь ты?! — спросила Моргиан, нервно постукивая по окну.
— Не знаю… — Мордрет окончательно смешался.
Хотя ее затянувшееся отсутствие было не намеренным, и она должна была радоваться, что вообще выбралась обратно с троп Фейри, потеряв лишь время — и то оно на ней не сказалось, — но Моргиан отчетливо чувствовала неясную вину перед сыном.
Нельзя упрекать мальчика в тех упущениях, которые были сделаны в его воспитании, решила она.
— Король Пелеас говорил мне, что ты преуспеваешь не только в сражениях.
Мордрет вскинул глаза на мать — прозвучало это так, как будто она, хотя и интересовалась им, сознательно посвящала себя другим, куда более важным делам, и теперь лишь пробовала приспособить его к их исполнению… Она внушала ему трепет своей неведомой силой, которую он ясно ощущал, но больше всего он хотел бы ее любви…
— Я не могу об этом судить… — ровно ответил Мордрет: напрашиваться и навязываться он не собирался. Никому.
— Да. Иди, — Моргиан отослала его почти грубо, будучи больше не в силах выносить выросшую между ней и сыном стену, и чувствовала, что ей очень необходимо время, что бы все обдумать.
— Доброй ночи, матушка.
Мордрет вышел спокойно, демонстрируя все свое самообладание и врожденное достоинство, но чем дальше он отходил от покоев королевской сестры, тем больше убыстрялся его шаг…
