«…я должен кое-что закончить. Большего сказать не могу, потому что пока не знаю сам, но не дергайся: герой по мою голову не понадобится».
А герой, хоть и бывший все-таки пришел. Пряча внезапный стыд за свои подозрения, Райнарт небрежно заметил:
— Я бы тебя на улице не узнал…
Это было правдой. За прошедшие годы Дамон изменился только к лучшему. Во всяком случае, больше не напоминал оживший кошмар. Даже седые волосы приобрели другой оттенок, как у некоторых эльфов, а черные глаза смотрели как-то по-иному: теплее, что ли…
— Брось, герой, мы с тобой узнаем друг друга в любой толпе! — маг легко спрыгнул с перил, небрежно откидывая книгу на стол, и улыбнулся, — Раз уж ты пришел предупредить меня и увещевать вести себя разумно, давай отбросим эту театральщину и перейдем в более удобное для разговоров место! К тому же ты с дороги, а поговорить нам есть о чем.
До того скрытый от глаз эсток остался лежать, где лежал.
Оба хороши!
Перед лестницей в грудь словно уперлась невидимая волна. Воздух поплотнел, светильники мигнули и начали гаснуть, а ступени пошли рябью.
— Черт бы ее подрал! Чует неладное… — пробормотал себе под нос Дамон, делая резкий нетерпеливый жест рукой с перстнем, и пожаловался Райнарту, — Иногда я думаю, что она ненавидит меня так же, как и я ее… Теперь ты понимаешь почему я живу не здесь.
— Да уж! Но подозреваю, уговорить Дамира вернуться в более спокойное место, будет трудновато, — согласился герой, — Вы с ним два сапога пара.
Дамон замер и круто развернулся к нему:
— Дамир? И что значит вернуться?!!
Райнарт выругался.
— Так, мальчишка не у тебя?!
— С чего бы?!!
После первых же фраз объяснений, маг сорвался обратно в тронный зал. Когда Райнарт его догнал, то понял, что опоздал.
Видимо Дамону хватило одного мимолетного взгляда в зеркало и имени для призыва.
Райнарт не мог знать, что именно маг увидел, но ясно было, что ничего хорошего ждать не приходилось. Однако мысли его были совсем не о Дамире, а о том, что делать теперь с самим хозяином Башни, сила которого так долго не могла вырваться из сдерживающей ее брони во истину железной воли, а сейчас была полностью выпущена на свободу.
Медленным текучим движением Дамон повернулся к распахнутым дверям зала, а вокруг тонкой фигуры неотвратимо сгущался сумрак, наливаясь давящей мощью. В его лице не было ни кровинки: собственно, это уже не было лицом — это была лишь маска для жгучей немыслимой ненависти, смотрящей из беспросветно черных провалов глаз.
