Мужчина стронул его с места, поднатужившись, придвинул к двери. Отныне единственный способ попасть в комнату — окно, и Бродяга вздохнул с облегчением. Он подошел к кровати и вновь ласково погладил волосы лежавшей без создания девушки.
Внезапно раздался громовой голос, словно рыкнули прямо тут, в комнате, и мужчина отпрянул к окну.
— Эй вы! Наверху! Если вы спуститесь по-хорошему мы не причиним вам зла!
Он провел рукой по вспотевшему лбу, лизнул языком по разом сделавшимися сухими губам. Даже прижавшись вплотную к окну, он не мог теперь видеть то, что происходило на улице. Тогда он приоткрыл его. Внизу в тупике уже стояло пять машин, а рядом стоял человек с мегафоном. Снова зычный голос ясно и отчетливо прозвучал в комнате.
— Мы не причиним вам вреда! Спускайтесь и сдавайтесь!
Бродяга нагнулся, приблизив рот к отверстию в окне.
— Если не оставите меня в покое, я убью её.
— Не валяй дурака! Что это тебе даст!
— Повторяю! Убью её, слышите! — истошно, не своим голосом заорал Бродяга и, с треском захлопнув окно, обернулся.
Марджори Хейлинг лежала с широко открытыми глазами. Она все слышала.
Было уже полпятого утра.
В нескольких километрах от этого места, по другую сторону Лондона, в подвале своего домика перед стеной угрюмо возвышался Риккер. Несмотря на царивший здесь ледяной холод, с него градом катил пот. Все его лицо, волосы, руки и одежда были испачканы пылью. Рядом валялись инструменты стамеска, рычаг, дрель. Вокруг горкой возвышался строительный мусор и вывернутые из стенки кирпичи. От поднявшейся в воздух пыли было трудно дышать. Он, не переставая, кашлял.
В сердцах бросив на пол молоток и вытерев в последний раз взмокший пот, он пошел к лестнице, ведущей из подвала наверх. Проходя мимо двери в основное подвальное помещение, куда он запрятал молодую женщину, Риккер чуть приоткрыл её.
Она сидела на месте, не шелохнувшись, под ослепительным конусов падавшего на неё электрического света. Трудно было сказать, спала ли она, была ли ещё жива или уже отдала Богу душу.
И все же жизнь ещё теплилась в ней, хотя мало-помалу сознание оставляло её.
Риккер поднялся наверх. его жена, пристроившись в кресле, спала с открытым ртом. Она, присвистывая, храпела, и он понял, что не притворялась. Он хотел было её разбудить, но передумал. Оставив её в кресле, пошел сбрызнул лицо холодной водой. Вытеревшись, опять подошел к жене. Шум, поднятый всеми этими его действиями, ничуть её не побеспокоил. Тогда он открыл шкаф, достал оттуда бутылку виски и налил изрядную порцию в бокал с толстыми стенками, долив туда воды из-под крана. Затем осушил его затяжными глотками.
