– Перестань!
– Хорошо, хорошо… Будет время, забегай завтра ко мне.
– Что-нибудь новое? – С Кортеля окончательно сошел сон. – В деле прожекторов…
Беганьский расхохотался:
– Идефикс. Я просто хочу тебя видеть. А по делу прожекторов тоже кое-что найдется.
– Новый случай?
– Нет. Нашелся тип, который якобы опознал погибшего под поездом. По крайней мере, ему кажется, что он узнал того на фотографии.
– Я приеду.
– Отлично! И пропустим по рюмочке…
За окном светил неон. Засыпая, Кортель увидел экспресс Варшава – Щецин п себя у открытого окна… Миновали Пилу, на лугах лежал туман, а когда подъехали к опушке леса, ударили фары прожекторов и окружили паровоз мерцающим блеском…
Показания давал Леон Мичинский по кличке Циклон или еще более нежно – Атомик. Шрам на его лице закрывала щетина, под глазами были мешки, губы опухли. Он с жадностью смотрел на сигареты Кортеля.
– Сейчас покуришь… – сказал инспектор.
– Я все скажу…
– Разумеется. Только все по порядку. Кто ударил? – У меня не было оружия.
– Вот как?…
– Милиционера в Шевнице… действительно я… – Циклон будто бы весь сжался. – Тадека тоже убрал бы… Но не хотел его обидеть. Я не пригоден к жизни, пан капитан… – Он вымученно вздохнул.
– Не философствуйте, Циклон.
По щекам Мичинского потекли слезы. Он вытер их рукавом и, не спрашивая разрешения, взял сигарету.
– Только без истерики.
– Таким, как я, хуже всех. Всегда куда-нибудь втянут.
– Не разыгрывайте невиновного. Милиционера в Шевнице ударили тем же самым ломом, которым убили девушку на даче.
– Я не убивал! – Циклон снова вытер рукавом глава. – Я даже не входил в эту проклятую комнату… Услышал крик, когда стоял еще на ступеньках. Клянусь!.. Пан инспектор знает меня. Я никогда никого не убивал.
– Сваливаете на Тадека?
– Нет, пан инспектор, Тадек стоял в двух шагах от меня. Там был Болек…
– Какой еще Болек?
– Новенький. Он подвернулся нам в «Полонии». Зеленый еще… И кто бы мог подумать?…
«А неплохой из него актер», – отметил про себя Кортель.
– Давайте сначала, Циклон.
– Клянусь богом, когда вышел, решил жить честно… Хотел завязать: со мной обошлись так строго, пан инспектор.
– Да, два годика схлопотали…
– Два года, пан капитан, за кражу пачки сигарет и двух бутылок вина…
– За взлом магазина, – уточнил Кортель.
– Какой там взлом? Разбили стекло по пьяному делу. А когда я вышел, негде жить было. Пан капитан знает: ни отца, ни матери.
– Знаю.
– Кто меня возьмет на работу…
– Не завирайтесь, Мичинский. Вы же никуда не обращались.
