– Оказывается, Мануэль, вы – республиканец и стали начальником муниципальной гвардии при республике, – заметил комиссару дон Лотарио, когда они садились в машину.
– А вы – сын врага диктатора, мир праху его.
– Да, безмозглых на свете больше, чем лысых, доложу я тебе.
– Черт с ними! Скажите, вы не слышали, как кто-то сильно шаркал ногами, когда мы выходили с кладбища?
– Да, пожалуй. Сейчас, когда ты обратил на это мое внимание, я действительно припоминаю, что кто-то шаркал ногами, но не придал этому значения. А в чем дело?
– Так просто. Мне почудилось, будто кто-то нарочно это делал, как бы в насмешку над нами.
– Прости, Мануэль, но должен заметить тебе, в последнее время ты стал очень подозрительный.
– Не спорю. Но мне еще никогда в жизни не приходилось заниматься таким дурацким делом. Я в полной растерянности… Если алькальд снова попросит меня расследовать эту историю на кладбище, я откажусь, даже попрошусь в отставку. Недостает еще мне возиться со всякой чепухой.
– Но каждое дело по-своему интересно, Мануэль.
– Возможно, интересно как забава, шутка, но чтобы два таких солидных, уважаемых человека, как мы с вами, проводили ночь, выслушивая идиотские высказывания… Нет уж, извините.
На следующее утро Плиний и дон Лотарио встретились, как всегда, в кондитерской сеньоры Росио. За прилавком стояла ее племянница, сама же она, вероятно, хлопотала на кухне. Поскольку Плиний намеревался поговорить с доном Лотарио так, чтобы их никто не слышал, они взяли пончики, кофе и пристроились за узким столиком на длинной ножке в самом отдаленном углу.
– Хорошо бы сегодня побеседовать с нотариусом, дон Лотарио.
– Я обязательно позвоню ему, но чуть позже… Впрочем, вряд ли он нам чем-нибудь поможет.
– Поможет или не поможет, а другого выбора у нас нет. Тем более в нынешнем нашем положении. К нотариусу, поскольку он ваш друг, мы можем пойти, и никто не скажет, что мы занимаемся не своим делом. Верно?
– Конечно, верно, Мануэль, ты сам это прекрасно понимаешь.
– Откровенно говоря, именно этого-то я и не понимаю.
Росио вышла из кухни, но не заняла своего обычного места за прилавком, а приблизилась к столику, за которым беседовали блюстители порядка.
– Ай-ай-ай! Я и не подозревала, что вы занимаетесь политикой.
– Мы? Политикой? – удивился Мануэль.
– Кто же еще? Вы ведь преследуете врагов режима, которые ведут пропаганду среди мертвецов.
– Ну и женщина! Ничего от нее не скроешь! – воскликнул дон Лотарио.
– Так, значит, Мануэль, и среди мертвецов есть антифранкисты!.. Опять едут эти горлопаны из жандармерии.
