– А дальше?
– В десять утра, уже при полном параде, он садился завтракать. Говорил мне, что приготовить на обед, давал деньги и уезжал на машине в клинику социального обеспечения.
– А вызовы на дом записывала ты?
– В очень редких случаях. Обычно ему звонили либо в клинику – по утрам, либо сюда – днем… Я делала необходимые покупки, прибирала в квартире, стряпала, а в два часа он приезжал обедать. За обедом он смотрел телевизор, затем немного отдыхал, удобно развалясь в кресле. А потом шел в казино выпить чашечку кофе, снова возвращался домой, принимал больных и в шесть или половине седьмого, как я уже говорила, мы уходили. Он – с визитами к больным, а я – к себе домой.
– Ты замужем?
– Упаси бог! Что вы!
– Все вы, женщины, твердите одно и то же.
– Что нам еще остается, раз пошли такие мужчины.
– Ну а дальше?
– Что дальше?
– К больным он ездил на своей машине или ходил пешком?
– Когда как. Если вызовов было много и больные жили далеко друг от друга, тогда на машине. Но вообще-то он предпочитал ходить пешком и никогда не уставал.
– Как же он успевал прочесть столько книг?
– Воскресные дни он любил проводить дома и редко куда-нибудь уходил.
– А когда ты видела его в последний раз?
– Я уже говорила Бласу. В среду, в седьмом часу, он отправился с визитами к больным, мы распрощались с ним у дома, и с тех пор… На следующее утро я, как обычно, пришла сюда, но кровать его стояла неразобранной.
– Что же, по-твоему, с ним могло случиться?
– Понятия не имею.
– Ты ведь единственная в нашем городе, кто хорошо знал его.
– Да, конечно. Но сами понимаете, он не делился со мной, а я ни о чем его не расспрашивала, кроме того, что касалось хозяйства. Он самый обыкновенный человек. И знаете, Плиний… ой простите, я хотела сказать Мануэль!.. Его самым большим другом был нотариус.
– Но хоть какое-то предположение у тебя есть?
– Есть одно, но оно покажется вам смешным.
– Какое же?
– Просто ему все осточертело, и он удрал. – Удрал? Пешком?
– Может, пешком, а может, уехал куда-нибудь на рейсовом автобусе. Я так подумала, потому что он часто повторял: «Эта холостяцкая жизнь стоит у меня поперек горла».
– Так, может быть, у него была какая-нибудь сердечная привязанность?
– Вряд ли. Многие думают, что между нами что-то есть, но они ошибаются. Дон Антонио ни разу не оскорбил меня ни словом, ни жестом. Да, честно говоря, я хоть и не замужем, но он тоже не привлекает меня как мужчина. Доктор всегда хорошо относился ко мне, ничего не могу сказать о нем дурного, но слишком уж он пресный.
