– Что ты там изучаешь, Мануэль? – поинтересовался дон Лотарио.
– Да вот смотрю: у него три зонта и два макинтоша.
– Блас, слышишь, что говорит Мануэль?
– Слышу, дон Лотарио. Доктор был весьма предусмотрительный человек.
– Три зонта… и автомобиль.
– И вдобавок… новое зимнее пальто да еще демисезонное.
– Он заботился о своем здоровье. На то он и доктор, – объяснил привратник, а затем спросил: – Так куда бы вы хотели зайти сначала?
– Давайте начнем сразу отсюда. – И Плиний отворил двери гостиной. У ломберного столика, на софе, свернувшись калачиком, спала женщина.
– Кто это?
– Гортензия, Мануэль, приходящая домработница дона Антонио. Я велел ей прийти. Она знает о докторе больше меня, – ответил привратник.
– Зря ты ее позвал, – с укором сказал Плиний, осторожно прикрывая дверь.
– Не беспокойтесь, Мануэль, она из тех женщин, которые умеют держать язык за зубами. К тому же очень предана своему хозяину.
За матовым стеклом только что закрытой Плинием двери вырисовался силуэт Гортензии. Она вышла в коридор и поздоровалась:
– Доброй ночи, вернее, доброе утро. А я уснула как убитая.
Плиний закусил губу.
– Если хотите что-нибудь узнать о доне Антонио, то мне известно о нем все, все.
– Все, все?
– Я, наверное, не так выразилась. Все, что положено знать достаточно наблюдательной домработнице, прослужившей у дона Антонио долгие годы. Теперь вы меня поняли?
Гортензия смотрела на Мануэля испуганно и натянуто улыбалась. Для своих сорока с лишним лет она выглядела неплохо, но, по мнению Плиния, слишком раздобрела и утратила всякую привлекательность.
Гортензия открыла двери кабинета – маленькой домашней клиники доктора. Огромный письменный стол, кресло, стулья соседствовали тут с рентгеновским аппаратом, застекленным шкафом, в котором хранились медицинские инструменты, и небольшой кушеткой. Тут же красовались диплом об окончании высшего учебного заведения и свидетельства о присвоении дону Антонио звания лиценциата и доктора. На столе, возле телефона, лежал небольшой перекидной календарь в кожаном переплете.
– Сюда, – объяснила Гортензия, – он записывал фамилии больных, которых собирался посетить.
Плиний открыл календарь: он начинался с шестнадцатого октября. На листке были записаны фамилии. Рядом с некоторыми из них были указаны адреса.
– Дон Антонио отрывал листок после посещения больных?
– Да, он отрывал его и прятал в карман, но не после, а перед тем, как идти к ним.
– Много к нему приходило больных?
