Утром по дороге в гараж я стал сворачивать со своего обычного пути, проезжаю мимо Нижнего города, смотрю на дом бабушки, надеясь заметить какой-нибудь след, поглядываю на закрытые ставни, с которых облупилась краска, иногда даже оставляю машину на стоянке, забегаю в запущенный подъезд, подхожу к сломанному почтовому ящику, повешенному кое-как, чтобы посмотреть, нет ли там письма или какой-нибудь записки для него или от него.
Разве можем мы оставить его на произвол судьбы, забыть о нем, ведь кто еще, кроме нас, заметил бы его исчезновение?
Дафи, дорогая, считай, и эта ночь прошла, смирись, бедняжка, не доводи себя до слез. Знаю я тебя, знаю, как ты воешь под одеялом. Если слишком уж стараешься уснуть, все начинает действовать на нервы. Легкий храп мамы или папы, шорох автомобилей на шоссе, ветер, заставляющий скрипеть жалюзи в ванной. Ты надеялась, толстуха, что сегодня обойдется, но нет, и эта ночь будет без сна. Ничего не поделаешь. Хватит, нечего переворачивать и взбивать подушку, расслабляться и замирать без движения. Не притворяйся спящей. Бессонницу не обманешь. Ну-ка, открой глаза, поднимись, присядь на кровати, зажги свет и подумай, как убить время, оставшееся до утра.
Уже после обеда я знала, что ночь не пройдет гладко, что не удастся мне уснуть. Странное дело, но у меня было предчувствие. Тали и Оснат пришли после обеда и сидели у меня до вечера. Было весело, мы смеялись, болтали, сплетничали. Сначала об учителях, но в основном о мальчиках. Оснат совсем ненормальная. Это началось сразу после летних каникул, никакие высокие материи ее не интересуют, только мальчики. Каждые несколько недель она в кого-нибудь влюбляется. По самые уши. Чаще всего в мальчишек из одиннадцатого или двенадцатого класса, а они даже не подозревают, что в них влюбились. Но это не мешает ей создавать из каждой любви увлекательную историю. Я люблю ее. Некрасивая, тощая, в очках, а язык острый как бритва. Тали и я просто умираем со смеху от ее рассказов. Такой шум подняли, что папа заглянул посмотреть, что случилось, но сейчас же закрыл дверь, увидев Тали: сбросив туфли, сняв свитер, она валялась на моей кровати в расстегнутой кофточке, с распущенными волосами. Куда бы она ни пришла, сразу же раздевается и залезает в чужие кровати. Совсем разболтанная. Зато настоящая красавица и хорошая подруга.
Было весело. Оснат, опустив очки на нос, копировала Шварци, как вдруг посреди всего этого восторга и смеха над ее головой за большим окном появилось маленькое облачко, лиловое, ночное такое, плыло оно низко-низко, почти задевая за крыши. И маленькая молния вспыхнула у меня внутри, в глубине черепной коробки. Просто какое-то физическое ощущение. Ночью не удастся мне уснуть – пророческое предвидение. Когда Оснат и Тали сморит глубокий сон, я все еще буду вертеться здесь на кровати с боку на бок. Но я не сказала ничего, продолжала болтать и смеяться. И только маленькое упорное пламя уже горит внутри, подобно крошечному огоньку нашей постоянно включенной газовой горелки. Пропал твой сон, Дафи.
