Большинство служащих были офицеры – мужчины и женщины. Там же имелся пункт первой помощи с врачом и медсестрами. На столах множество телефонов, а на площади снаружи теснится по крайней мере с десяток военных машин. Я ждал недолго. Женщина-офицер ввела меня в один из кабинетов, обставленный не как военное учреждение, а как жилая комната. За письменным столом сидела очень симпатичная женщина в чине майора, а около нее – еще две женщины, чином пониже. Все они внимательно выслушали мой рассказ.
А история моя была довольно странной.
Разве мог я сказать им, что ищу любовника моей жены? Я сказал – друг.
– Друг? – немного удивились они, но как будто вздохнули с облегчением. – Только друг?
– Друг. Знакомый.
Они не стали выговаривать, что это я вдруг ищу тут друзей и по какому праву. Лейтенант вынула новую папку и передала ее майору. Там уже лежало несколько чистых анкет. Какая оперативность, вежливость и терпение!
Я сообщил его имя и адрес, рассказал, что он прибыл в страну несколько месяцев назад, упомянул о наследстве и о его бабушке, потерявшей память и лежащей в больнице. Они записали каждое слово. Все это заняло лишь десять строк, написанных круглым женским почерком. Я замолк. Что еще мог я рассказать? У меня не было его фотокарточки, я не знал ни его армейского номера, ни номера его паспорта, ни имени его отца. И не было у меня, разумеется, никакого представления о том, в какую часть он был направлен. Как и раньше, я сказал им:
– Может быть, он вообще не добрался до фронта, может быть, его вообще не мобилизовали. Это мы, в сущности, послали его в армию. Но со второго дня войны он исчез. Не провалился же он сквозь землю! Надеюсь, я не напрасно занимаю ваше время?
– Нет, что вы, – запротестовали они. – Надо проверить.
Они уже не были так сильно загружены делами.
Молоденькая младший лейтенант была послана с моими данными в помещение с компьютерами, две другие вытащили особую анкету для записи подробностей и внешних примет – цвет волос, рост, вес, цвет глаз, шрамы, особые приметы. Я начал описывать его. Понятно, я ни разу не видел его голым. Я только друг. Сказал что-то о его улыбке, о движении рук, о манере говорить.
Они внимательно слушали. У майора из прически все время выбивалась прядь волос, и она отбрасывала ее с глаз мягким движением, от нее исходил необыкновенный свет, настоящая красавица. Говорит тихим голосом, в руках маленькие компьютерные карточки, задает мне странные вопросы. Может быть, у него был шрам на правой щеке или золотые зубы в нижней челюсти? Потом советуется с лейтенантом, которая подает ей дополнительные карточки. Я понял вдруг: у них есть данные о еще не опознанных трупах и они хотят предложить мне какой-нибудь из них вместо него. Нет, так не пойдет.
