– Не совершай ошибку… Прекрати идти по этому пути.
– Неправда, – бросил Сенцов. – Это все они!
– О ком ты говоришь? О людях? О своих братьях?
– Они мне не братья. Они даже не люди. Вы все – не люди…
– О чем ты говоришь? Я не понимаю.
– Все ты понимаешь! – выплевывал слова Сенцов. – Центр трансформации. Кравченко. Они против бога. Ведь это он, он мнит себя богом. БОГОМ!
– Мне кажется я понял тебя. – Священник склонил голову в скорбном поклоне. – Но мир изменился. Ты должен принять новые законы, как данность. Как приняла эти изменения церковь.
– Не все, не все вы такие. – Пистолет заплясал в руке. – Да, есть отступники. Вроде тебя. А есть те, кто все понимает…
– Послушай…
Но Сенцов уже не слушал. Он кинулся к священнику, двумя ударами сшиб его на пол, рывком поставил на ноги, развернул и потащил к двери. Пистолет прижал к голове отступника…
Не осознавая себя, он и сам толком не помнил, как рычал в исступлении:
– Я не могу поверить! Вы продали все! Продали бога! Ненавижу!
– Прошу тебя, не нужно, не нужно, брат мой, – умолял священник. – Не убивай меня.
– Кайся перед богом, как я хотел покаяться. Кайся! – требовал Сенцов.
– Каюсь, я хотел вечной жизни, хотел летать, каюсь, я слаб, я всего лишь человек… – бормотал тот.
– У-у-у, – замахнулся Сенцов, намереваясь ударить предателя рукоятью пистолета… И отступил. Перед ним корчился на земле служитель церкви, закрыв лицо руками, содрогался в рыданиях. Той самой церкви, где Сенцов искал спасения метущейся душе. Где он искал ответы на все вопросы. И находил их… По-крайней мере, раньше. Теперь он снова запутался, совершенно потерял способность что-либо понимать. Перед собой он видел не священника, а всего лишь человека, далекого от высшей морали и смирения – в том числе и перед лицом смерти. Он – человек, пусть и с крыльями за спиной. Душа Сенцова внезапно содрогнулась перед содеянным и сжалась ужасной болью. В то же время явилась четкая уверенность – надо действовать. Пока еще не слишком поздно. Пока еще есть возможность все исправить. И пусть он один на этой дороге. Зато только он один видит путь к спасению.
Сенцов сунул пистолет в кобуру. Зашел в храм, подхватил валяющийся на полу рюкзак и побежал в сгущающиеся сумерки. Он торопился убежать как можно дальше от скромной подмосковной церквушки.
Посещение храма изменило Сенцова, над переносицей пролегла глубокая морщина, в душе поселился ледяной холод.
Безобразная сцена. Редактор поежился. Ему решительно не нравился болезненный текст. Автор назвал его «откровением», советовал читать внимательно. Между тем, этот рассказ, пусть и занимательный, на развлекательное чтиво никак не тянул. Современный читатель любит, чтобы ему делали приятно, чтобы его развлекали. Что касается этого текста, он несет в себе откровенный заряд негатива.
