Доул молчал ровно две секунды. И оба правильно оценили возникшую паузу.
— Рад, что вы все поняли, — проговорил наконец Доул. — Я на вашем месте выехал бы в аэропорт прямо сейчас. И первым же рейсом вылетел в Москву. Прямо сейчас, — настоятельно повторил он.
— Настолько все плохо? — Дронго постарался задать вопрос спокойно, но дрогнувший голос, кажется, его выдал.
— Я не люблю пугать, но положение слишком серьезное…
— Да уж, если вы вдвоем приехали за мной, похоже, случай почти безнадежный. Что случилось? — И, не дожидаясь ответа, все же решился произнести самое страшное: — Что-нибудь с Джил? Я еще не говорил с ней сегодня…
— Лучше не звоните ей, — вдруг сказал Доул.
— Господи, — пробормотал Дронго, — только этого не хватало! Что-то случилось с ней? Или с детьми?
После рождения второго ребенка Дронго был просто обязан переехать в Италию, чтобы жить вместе с ними. Но проклятая привычка к одиночеству, его ненужная известность и способности аналитика, известные всей Европе, требовали только прежнего образа жизни. Он считал, что не имеет права подставлять свою семью, занимаясь делом, которое ему нравится. Кроме того, это было единственное дело, которое позволяло ему оставаться независимым и зарабатывать деньги, чтобы не сидеть на шее у Джил. Своеобразное сочетание в Дронго западного и восточного человека еще раз ярко проявилось в этом положении. С одной стороны, ему был присущ западный рационализм, с другой — восточная иррациональность. Именно умение выстраивать логические схемы одновременно со способностями мистического предчувствия не раз спасали ему жизнь. В нем удивительно уживались склонность западного человека к свободе и черты восточного деспотизма самостоятельного мужчины.
Как только Эдгар сообщил ему, что в Москву прилетели инспектор Доул и комиссар Брюлей, он сразу почувствовал, что произошло что-то невероятное. И его догадка, как всегда, оказалась правильной.
— Я им позвоню, — отрезал Дронго. Он столько лет пытался вывести семью из-под удара, но вот ничего не вышло.
— Вы их не найдете, — слова Доула причиняли ему почти физическую боль. — Ни один их телефон не работает. Даже ее отец не знает, где она находится. Она и дети…
— Вы хотите сказать, что их похитили?
— Нет. Я хочу сказать, что их увезли. Увезли по нашей просьбе. И единственный человек, который знает, где они сейчас, сидит рядом со мной. Это комиссар Дезире Брюлей. Вот поэтому он и прилетел со мной в Москву. И даже меня не посвятили в эту тайну.
