Он держал сына на руках и о чем-то говорил. Охранники расступились, и его широкая спина была отличной, сверхотличной мишенью. Но стрелять в тот момент, когда он держал на руках своего сына, она не могла. Не могла и не хотела.
— Господи, — запричитала она, — почему я такая идиотка?
Она начала беззвучно плакать, как обычно плакала в очень редких случаях. Кавказец передал сына одному из телохранителей и стал что-то говорить, радостно показывая на соседний дом. Она опустила винтовку. Ребенок восторженно смотрел на отца. Она вспомнила о своем сыне и застонала еще сильнее.
«Сегодня, — помнила она категорический приказ Аркадия, — обязательно сегодня».
Телохранители стояли, немного расслабившись. Ничего вроде не предвещало беды. Хозяин должен был сесть в свой «шестисотый» «Мерседес». За ним обычно ехали два джипа с охраной. Кавказец достал телефон — очевидно, ему кто-то позвонил, отсюда не было слышно. Она продолжала плакать, глядя на стоявшую перед ней такую удобную мишень. Ребенка наконец унесли в дом.
«Я буду гореть в аду», — подумала она о себе, и что-то дрогнуло в ее душе.
— Я буду гореть в аду, — повторила она вслух, поднимая винтовку.
Охранники уже двинулись к своим машинам, впрочем, двое поджидали, когда хозяин сядет в свой «Мерседес». Тот убрал телефон, чему-то улыбнулся и шагнул к машине. И тогда она, опасаясь, что сейчас он скроется в черном чреве огромного автомобиля, быстро, как на соревнованиях, вскинула винтовку и сделала два прицельных выстрела. В сердце и в голову. Чисто машинально. Два точных смертельных выстрела. Телефон отлетел в сторону. Кавказец рухнул на землю. Охранники выхватили свои пистолеты. Дальше все происходило, словно внезапно некий небесный режиссер замедлил вращение пленки.
Из дома выскочил мальчик, сын убитого. Он с перекошенным от ужаса и плача лицом бежал к отцу. Охранники уже стреляли в ее сторону, двое бежали к дому, где она пряталась, а она, все еще не понимая, ка-ким образом сумела сделать два точных выстрела, замерла, глядя на бившегося в истерике ребенка. Кто-то перехватил мальчика, не давая ему подбежать к отцу. Ребенок вырывался изо всех сил.
Она закрыла глаза. Теперь она знала, что такое ад. Чувствуя, как останавливается дыхание, она попыталась пойти, с ужасом заметив, что ноги отказываются ей повиноваться. Телохранители убитого уже были совсем близко. Многие видели, откуда именно раздались выстрелы. Она заставила себя подняться и оторвать взгляд от лица ребенка, который по-прежнему вырывался из рук державшего его телохранителя.
