— Сколько вы ему пообещали? — спросил он у Мальсагова.
— Пятьдесят или семьдесят тысяч, не знаю точно. Николай Николаевич договаривался.
— Пусть будет сто, — Палийчук смотрел на Дронго, и его почти прозрачные глаза излучали угрозу и предостережение. — Я думаю, наш эксперт не возражает. Или вы возражаете?
Дронго понял, что его предостерегают. Чтобы он промолчал о вчерашней встрече. Он увидел, как усмехнулась Жанна, словно обрадовавшись, что узнала цену этого гордеца. Как внимательно следит за ним Палийчук. Как насторожился Мальсагов. Дронго подумал, что нужно как-то определиться, попытаться возразить, но в этот момент в зал вошел еще один мужчина. Он был среднего роста, полноватый, лысый. Имел крупные черты лица. Бросалась в глаза запоминающаяся родинка на правой щеке. Вошедший появился в сопровождении нескольких мужчин, очевидно, телохранителей и помощников. Неизвестный сразу направился к Палийчуку. Тот поднялся при его появлении. Вошедший кивнул всем и направился в комнату, которую заранее приготовили для игры. Следом прошел Палийчук, поспешил Мальсагов.
Жанна, увидев, что все вышли, снова подошла к Дронго.
— За сто тысяч ваш идеализм поколеблен, — торжествующе произнесла Жанна. — Я так и думала. Все дело лишь в цене.
— Вы все время пытаетесь определить некий уровень моего падения, — усмехнулся Дронго. — Вы слышали, что мне предложили эти деньги, но это не значит, что я согласился их принять.
— Но вы промолчали, — заметила она.
— Совсем по другим причинам. Последним пришел Миксон?
— Он самый. Наш главный мозг и главный заводила всей этой веселой компании, — несколько нервно произнесла Жанна.
— А вы разве не пойдете туда? — спросил Дронго.
— Не знаю, — ответила она. — Если позовут, пойду. Пока не позвали. Вы же видите, даже их помощники остались в общем зале. И вы тоже пока сидите рядом со мной.
— Жду Парыгина с Каплинским, — пояснил Дронго. — Это они предложили мне принять участие в их игре. Когда они приедут, тогда мы и решим вопрос о моем участии.
— Вы такой скромный и благоразумный, — заметила Жанна. Она наклонилась совсем близко и зашептала почти в ухо: — А мне не нравится быть скромной. И благоразумной я уже давно не была, иначе вылетела бы в трубу. Если я смогла выжить в Москве после девяносто восьмого, значит, уже ничего не боюсь. И никого. Где вы остановились?
— В этом отеле.
— У вас хороший вкус, — невозмутимо заметила она. — И, очевидно, много лишних денег. Мой вам совет — держитесь подальше от этой компании.
