Но Марина не слушала его. Подхватив Николая Андреевича под руку, она торопливо вбежала в лифт.
Марина не знала, что привело к ней ее старого приятеля, по телефону он не стал ничего ей рассказывать, заметил только, что проблемы у него серьезные и он не может откладывать встречу. Марина внесла изменения в свой расписанный по минутам день, перенесла редакционную оперативку и попросила секретаря предупредить тех, с кем она уже договорилась о встрече, прийти попозже, ближе к вечеру.
Николая Андреевича Марина знала еще в те времена, когда она руководила объединенной редакцией нескольких советских журналов мод – теперь ей порой кажется, что это было в какой-то другой и не ее жизни. Молодой выпускник первых в стране Высших курсов топ-менеджеров был назначен директором одного из московских домов моды в период, когда замечательные ельцинские реформы еще только начинались. Серегинский Дом моды – тогда он назывался «Тенденции» и являлся государственной собственностью – незадолго до этого получил дополнительное помещение, где предполагалось разместить демонстрационный зал и небольшой фирменный магазин. Помнится, она позвонила Николаю Андреевичу, чтобы поздравить его с назначением, а он в отчаянии сказал: «Приезжайте, мне срочно нужна ваша помощь…»
Она приехала. Серегин показал ей бумаги, по которым выходило, что его Дом моды ограблен: новое помещение со всем оборудованием, деньги на счете, запасы тканей и материалов, даже последняя коллекция одежды ему не принадлежали! Директриса, работавшая здесь до его прихода, вместе с главным бухгалтером создали еще одно – как бы дочернее предприятие и передали ему все средства и фонды серегинского Дома моды. Оформив документы о передаче, дав права на независимое ведение дел, шустрые дамочки ушли руководить новым Домом моды, который многозначительно назвали «Кремлевские куранты», и вскоре приступили к его приватизации.
Серегин с негодованием пытался восстановить справедливость и вернуть государству его собственность. Он поднял на ноги прессу, подал иск в арбитраж, пошел жаловаться в министерство, которое назначило его на эту должность. Однако несколько заметок в газете ничего не могли изменить. Министерское начальство явно было в курсе, а возможно, и в доле, и предпочло не вмешиваться. Серегину на всякий случай объяснили, что все сделано по закону – закону о приватизации, и если он не хочет прослыть ретроградом, пусть довольствуется тем, что имеет. Серегин продолжал бороться. Он пробился в Совет министров, на одном из заседаний продемонстрировал схему, которой пользуются руководители предприятий, чтобы в ходе приватизации государственную собственность сделать своим личным имуществом… Его с интересом выслушали и объяснили, что министерство в ближайшее время будет расформировано, так что не имеет никакого смысла искать виноватых – министерские чиновники и так скоро окажутся на улице. Новость Серегина не утешила, но оставались надежды на арбитраж.
