Время от времени разные дураки спрашивали с улыбочкой, которая приводила его в ярость:
— Не очень скучаешь?
О чем ему было скучать? О широких ледяных коридорах уголовной полиции, о бесконечных делах, о том, что сутками приходилось выслеживать какого-нибудь мерзавца?
Нет! Он был счастлив. Даже не читал в газетах о происшествиях и преступлениях. И когда в гости приехал Люка, тот самый инспектор, который в течение пятнадцати лет был любимцем Мегрэ, Люка сразу понял: здесь нельзя себе позволять даже малейшего намека на «Контору».
Он играл в белот. Объявил козырный терц. В этот момент подошел официант и сказал, что его просят к телефону, и Мегрэ, держа еще карты в руках, взял трубку.
— Это ты, Мегрэ?
Жена. Она так и не привыкла называть его по имени.
— Тут к тебе приехал какой-то человек из Парижа…
Разумеется, он пошел. Перед домом стоял, надраенный до блеска автомобиль старой модели; за рулем шофер в форме. Мегрэ бросил взгляд в автомобиль, и ему показалось, что там сидит пожилой господин, закутавшийся в плед.
Мегрэ вошел в дом. Г-жа Мегрэ, как всегда в таких случаях, поджидала его за дверью.
Она шепнула:
— Какой-то молодой человек. Я провела его в гостиную. А в машине пожилой господин — наверное, его отец.
Как это глупо — человек спокойно играет в карты и вдруг дает отправить себя в Америку!
Начало обычное: нервозность, заламывание рук, бегающие глаза.
— Я знаю большинство ваших дел… Вы единственный человек, который…
И так далее, и тому подобное.
Люди убеждены, что драма, которую они переживают, — самая ужасная на свете.
— Я всего лишь неопытный мальчик. Вы, конечно, будете смеяться надо мной…
Все убеждены и в том, что над ними будут смеяться, что их дело единственное в своем роде и потому разобраться никто в нем не сможет.
— Меня зовут Жан Мора. Я учусь на юридическом факультете. Мой отец — Джон Мора.
Ну и что? Мальчишка заявляет это таким тоном, словно весь мир обязан знать, кто такой Джон Мора.
Мегрэ попыхивает трубкой и хмыкает.
— Джон Мора из Нью-Йорка. О нем часто пишут в газетах. Он очень богат, широко известен в Америке. Простите, что я так говорю, но это необходимо, чтобы вы поняли.
И он рассказывает запутанную историю. Во время рассказа Мегрэ зевает, потому что все это его нисколько не интересует и он все время думает о белоте, а потом машинально наливает себе стаканчик виноградной водки. По кухне ходит г-жа Мегрэ. О ноги комиссара трется кошка. Сквозь занавески виден пожилой господин, который, похоже, дремлет в уголке автомобиля.
