Была поздняя весна, и как раз установилась прекрасная погода. Я не романтик, но с удовольствием гляжу на свежую зелень и сияющие цветы, особенно когда суровые времена позади. А у меня так и было. Уже больше двух лет.
Ландшафт мне нравился, и два часа спустя я подумал, что он понравится мне еще больше, если я не стану придерживаться дороги. Дорога слишком скучна. Итак, я свернул в чистое поле и некоторое время развлекался тем, что прыгал через кусты и брал холмы, как барьеры. Это доставило мне больше удовольствия, чем борьба с пространственными отклонениями в туманности или ползание по подземным лабиринтам. Иногда нужно давать волю своим страстям, кроме того, я был трезвым и мог ничего не опасаться.
На мили вокруг меня не было ничего, кроме открытого паркового ландшафта. Когда я однажды потерял дорогу, мне было легко не находить ее снова. Нью Александрия — мир садов; чистые города и аккуратные хорошенькие ландшафты, которые благодаря тщательному планированию выглядели такими девственными, как потаскуха с сильной склонностью к тщеславию.
Медленно вечерело, и здесь за городом было великолепно. Я не особенно люблю яркий свет, и нежная серость сумерек мне дороже, чем сияние полудня. Холодный ветер свистел в лицо, но я, несмотря на это, не закрывал верх машины.
Я еще не думал возвращаться, когда небо потемнело. На самом деле я вообще ни о чем не думал. Я был в мире с самим собой и окружающим миром, что со мной случается нечасто. Я даже не думал о том, сколько времени я необременительно отдавался наслаждениям свободного времени. Вероятно, мой старый друг, шепчущий ветер, так же наслаждался моим настроением, как и я, так как он не давал сказать ни слова.
А потом я увидел девушку.
Она бежала, и в то мгновение, когда я ее увидел, я уже знал, что она охвачена чем-то другим, нежели радостью весны. Ее преследовали, хотя из-за ближайшего холма я сейчас и не мог видеть, кто. Я поставил ногу на тормоз и взвесил ситуацию.
За ней бежали двое мужчин. Они, конечно, не так спешили, как девушка. Издали и при слабом освещении я не мог разобрать ни их лиц, ни их намерений. То, что они хотели изнасиловать девушку, на Нью Александрии было немыслимо, но другой причины, по которой они могли бы ее преследовать, я придумать не смог.
— Ну, — сказал ветер.
Что — ну?
— Ну, сделай что-нибудь.
Что-нибудь сделаю, заверил я его. Только не спешить. У нее был отрыв метров в пятьдесят, а парни не давали себе труда уменьшить его. Они рассчитывали, что она когда-нибудь упадет от усталости.
