— Нет. Смерть хормонца не зависит от моды. Мне не хочется умирать одному. Я буду рад, что ты находишься поблизости. Но остальное к делу не относится. За предыдущие сорок лет причины отправляться за "Потерянной Звездой" не было, а теперь она есть.
— Ты знаешь, что у нее за груз? — удивленно спросил я.
— Неточно. У меня есть подозрения. Но об этом я не могу тебе сказать. Пока. До тех пор, пока я не буду знать, что потерпел неудачу и груз достанется вам. Я могу ошибаться. Но на ней может вообще не быть груза.
— Ты думаешь, что груз был с Хормона, — настаивал я.
— Нет, — ответил он. — "Потерянная Звезда" никогда не заходила на Хор. Если там есть груз, то он оттуда, что в настоящее время не существует. — Он улыбнулся. — С Мэйстрида.
Он встал. И я встал с ним, пожав руку вновь. Она была легкой и до смешного нереальной.
— Увидимся, — пообещал он.
— Надеюсь.
— Кувио передаст устройство для нашего совместного полета. Мы стартуем рано утром.
Он ушел, а я остался. Ив вглядывалась в меня.
— В чем дело? — спросил я. — Удивляешься, почему я продал твоего босса маленьким зеленым человечкам? Предательство по отношению к Титусу Шарло или что-то еще?
Она игнорировала мои скверные манеры.
— Что такое Мэйстрид? — спросила она.
— Не знаю, — сказал я. — Англизированная форма хормонского слова. Может быть, название мира. Нужно спросить у англоговорящего хормонца, я думаю.
— Ты не спросил у Алахака.
— Он не хотел, чтобы я спрашивал.
— А что он говорил раньше об изменениях своего мозга? Я не поняла.
— У хормонцев секционный мозг, — объяснил я. — Память у них идеальная — они никогда и ничего не забывают. Они сортируют и классифицируют свои воспоминания, и держат их отдельно в банках памяти — которые Алахак назвал ячейками. Их сознание за раз может изучать одну секцию. Их мозг существует во всех ячейках, но когда ячейки переполняются, их мозг становится все меньше и меньше. Постепенно он раскалывается, прекращает существование. Это — смерть. Из принципа — это их обычай — хормонцы выбирают смерть до того, как достигнут того уровня, или когда условия становятся подходящими. Как дело чести им нравится во время смерти совершить что-то полезное. Каждый хормонец хочет оставить о себе память, как о погибшем герое.
— Поэтому Алахак считает, что "Потерянная Звезда" — разновидность ритуального исхода?
Я вздрогнул.
— Что-то вроде этого. Я полагал, что он выберет менее гласный способ ухода. Но последние два года оставили на нем большую отметину. Он не совсем тот, каким я знал его раньше.
