– А чего все оборотни, да оборотни? – не желал отставать осиновым колом недобитый персонаж.
– Оборотни в этом сезоне очень актуальны, вон, можете у Влада спросить.
Это, конечно, подло перенаправлять конякинское внимание на приятеля, но больше поддержки ждать было неоткуда.
– Да, да, да, – отозвался Владик, – оборотни это – да!
Ну, хоть на этом спасибо. Конякин снова распахнул, было, пасть, но тут, к счастью, на его столе зазвонил телефон. Раньше, при старом начальстве, у нас было три телефонных аппарата, один стоял у меня, второй у выпускающей редакторши Тины Олеговны, третий непосредственно у шефа. Конякин отобрал у нас телефоны, оставив только один у себя, таким образом, он перекрыл нам последний кислород – возможность часок другой поболтать с друзьями и близкими.
– Да?! – рявкнул С. С. в трубку. – Кого?! У нас такая не работает!
Но через минуту телефон зазвонил снова.
– Да?! Я же сказал, никакая Ксения Зорина у нас не работает!!
– Это же я! Это меня спрашивают! – вскочила моя персона.
Надо признаться, что историю своего имени мне уже порядком поднадоело рассказывать. Дело в том, что мои родители познакомились в турпоездке в Париж и решили блеснуть оригинальностью, назвав свое чадо в честь знаменитой реки Сены. Когда меня регистрировали, тетки в Загсе наотрез отказались вносить это имя в свидетельство, пришлось записать меня Ксенией. Свое паспортное имя терпеть не могу, потому что я Сена, только Сена и никто, кроме Сены. Кстати сказать, вообще редко кто знает, что на самом деле зовут меня Ксенией…
– А кто ее спрашивает?! Кто? Из милиции? – орал тем временем Конякин.
Сердце похолодело от нехорошего предчувствия, и я замерла на полпути к конякинскому столу. Весь коллектив поднял головы и уставился на меня, шевеля ушами от внимания. Конякин молча протянул мне трубку и даже не подумал в сторонку отойти, так и застыл, сверля меня своими белесыми глазьями.
– Алё? – тихонько скрипнула я в предчувствии ужасного.
– Сена, не пугайся это я, – раздался голос единственной и неповторимой подруги Таи, – пришлось прибегнуть к такой мере, ваш псих никогда тебя не зовет к телефону.
– Да, да, я вас слушаю…
Ох, как же я перетрусила, будто совершила семь убийств… странно все-таки на человеческое сознание действует слово «милиция».
– Ах, Сеночка, у меня такое горе случилось, такое горе!
– Какое? – перепугалась я еще больше. – Да, да, товарищ капитан…
– Это чудище что, рядом?
– Да, да, слушаю внимательно. Вы можете сказать, какое преступление?
