– Я ответил, что тоже люблю ее, – ответил Поллетти.
– А ты случайно не любишь ее на самом деле?
Поллетти задумался.
– Тебе это может показаться странным, но она действительно очень мила. Хорошо воспитанная девушка, очень застенчивая.
– Она убила девять человек, – напомнил ему Джино.
– Стоит ли винить ее в этом? Такие нынче времена.
– Может быть, ты и прав, – согласился Джино. – Но что ты собираешься предпринять, Марчелло?
– Попробую осуществить контрубийство, в точности, как запланировал, – ответил Поллетти. – Интересно, удалось ли Витторио организовать рекламу?
– У него было очень мало времени, – покачал головой Джино.
– Ничего не поделаешь. Думаю, он сумеет отыскать одного-двух спонсоров.
– Да, ему, наверное, что-то все-таки удастся сделать, – согласился Джино. – Но послушай, Марчелло, а вдруг она догадается, что тебе все известно? Ее поддерживает крупная организация, богатая и могущественная… Может быть, стоит убить ее при первой возможности и не рисковать?
Поллетти достал из кармана пиджака револьвер, проверил патроны и сунул обратно.
– Не беспокойся, – сказал он. – Завтра в девять утра она придет ко мне для репетиции. Как ты думаешь, она подозревает меня?
– Не знаю, – пожал плечами Джино. – Мне известно лишь одно: женское вероломство безмерно.
– Ты уже говорил это. Но мужское вероломство ничуть не уступает женскому. Все будет именно так, как я запланировал. Очень жаль, что она такая милая.
– Женская прелесть, – заявил Джино, – как раз скрывает за собой вероломство.
– Пожалуй, – кивнул Поллетти. – Как бы то ни было, я возвращусь. Мне нужно выспаться. А ты позаботься, чтобы Витторио ничего не напутал с подготовкой.
– Ладно, – ответил Джино. – Спокойной ночи, Марчелло, – и желаю удачи.
– Спокойной ночи, – ответил Марчелло.
Они расстались. Марчелло сел в машину и поехал обратно на пляж, а Джино направился к ближайшему ночному кафе.
Наконец Колизей опустел. Луна скрылась за облаками, стало совсем темно. Спустился белый туман, и на песчаной арене, казалось, появились призрачные тени, души погибших гладиаторов. Над пустыми трибунами носился ветер. В его порывах слышались приглушенные голоса: «Убей его!»
Наконец сквозь неясный мрак на востоке стал проступать утренний свет. Начался новый неведомый день.
