— Почти то же, что и полиция, — неожиданно взвизгнув, поясняет Харт. — Разве с той только разницей, что его люди приходят обычно не арестовывать, а убивать.
— Можете этого не опасаться, мистер Харт, я к вам совсем с иной целью.
— А почему вы решили, что я чего-то опасаюсь? Я совершил разве что-нибудь предосудительное?
— Нет, вы лично ничего не совершили, но ваш робот…
— Какой робот?
— «Чарли». «Личность Чарли»…
— У меня нет больше никакого «Чарли»! — теперь уже кричит кибернетик. — Сбежал от меня мой «Чарли»!..
— Как — сбежал? В каком смысле?
— В прямом! В буквальном! Сбежал, как сбегают отбившиеся от дома собаки.
Клифтону начинает казаться, что кибернетик его дурачит, и он повышает голос:
— Не валяйте дурака, мистер Харт! Я пришел к вам по личному поручению Питера Дрэйка, а он, как вы, наверное, знаете…
— Да, я знаю, вернее, слышал кое-что о крутом характере Питера Дрэйка.[5] Но меня не пугает ни он, ни его грозная фамилия.
— Почему вы решили, что у него грозная фамилия? — улыбается Антони Клифтон. — С каких пор селезень стал грозной птицей?
— Ну, положим, фамилия его означает не только эту безобидную птицу, но еще и старинную пушку.
— Маленькую притом, — смеется Клифтон.
— Но зато еще и старинную галеру с изображением дракона на носу. И это к его фамилии имеет большее отношение, чем селезень. Вспомните-ка знаменитого пирата шестнадцатого века Френсиса Дрэйка, наводившего страх на испанские владения в Америке.
— Он грабил испанские колонии не только для личного обогащения, но и для пополнения казны английской королевы Елизаветы, за что и был возведен ею в рыцари, а позднее произведен в адмиралы ее флота.
— Следовательно, все вполне закономерно! — восклицает кибернетик. — Раньше пираты с королями были заодно, теперь представители «большого бизнеса» — с гангстерами.
— А ведь мы удалились от темы нашего разговора на целых четыре столетия, — напоминает Харту Антони Клифтон.
— В мире, однако, за это время мало что изменилось, — иронически хмыкает кибернетик. — Но вернемся от Френсиса Дрэйка к Питеру Дрэйку. Можете передать ему, что я не собираюсь его разыгрывать. Мой «Чарли» действительно сбежал.
— А вы заявили об этом в полицию? Дали объявление в газеты?
— Нет, я не сделал этого. «Чарли» не щенок, которого могут заарканить мальчишки или живодеры, он «личность», у которой я воспитал свободомыслие.
— Свободомыслие или свободу воли? — уточняет Клифтон, которому все еще кажется, что его разыгрывают.
