Дубравин умолк, пытливо поглядывая на Птицына и легонько постукивая кончиками пальцев по краю стола.
— Когда он выехал в Саратов? — спросил Михаил Александрович.
— Двадцать первого, скорым номер пятьдесят девять.
— Все очаги паразитов, — заявил Птицын, — мы обнаружили вдоль линии железной дороги, и это было утром двадцать второго числа.
Михаил Александрович встал и взволнованно прошелся по комнате.
— А расчет их был, конечно, таков, — продолжал он, немного успокоившись: — повторить у нас тот эксперимент, который случайно или нарочно был проделан на полях Блэшипского графства.
— Цель его в данном случае? — спросил Дубравин. — Как вы считаете?
— Полагаю, что политическая сторона дела и без того ясна, — ответил Михаил Александрович. — А сторона биологическая… Тут уж пойдет не «чистая» наука, сторонником которой выставлял себя профессор, а довольно грязная. Бергофф рассчитывал, видимо, что насекомые типа «G.D.», выброшенные в ветреную погоду в нашу степь, быстро распространятся на большом пространстве, уничтожая растительность. Лишившись же растительного покрова, пески под действием ветра придут в движение, соберутся в барханы и пойдут в наступление на железную дорогу, на сады, поля и поселки. Однако то, что было возможным на полях Блэкшипского графства, немыслимо в наших степях. В этом и заключается один из просчетов мистера Бергоффа.
Встав из-за стола, Птицын распахнул окно. В комнату пахнуло ароматом фруктового сада. Михаил Александрович вдохнул полной грудью и продолжал:
— Что произошло с почвой в графстве Блэкшип? Истощенная посевами однолетних растений, часто одних и тех же на протяжении ряда лет, не знающая правильного севооборота, она давно потеряла структурность и оказалась легко подверженной выветриванию. Этим-то и объясняется возникновение «черной бури» в Блэкшипе, после того как паразиты типа «G.D.» уничтожили посевы. У нас же в степях получилась совсем иная картина. Многолетние травы, посеянные нами на песчаных землях полупустыни, не только скрепили своими корнями и корневищами «бродившую» прежде почву и обогатили ее отложениями перегноя, но и придали ей структурность, поэтому, когда паразиты уничтожили на песках растительность, пески не распались, не поднялись на воздух, а оставались на месте, прочно сцепленные мощной корневой системой многолетних трав. Это были не те пески — в этом-то ведь дело.
Иван Ильич Дубравин тоже шел к окну и с явным удовольствием слушал Птицына. А Михаил Александрович торжественно закончил:
