Плотный высокий Гарри Бендж, секретарь Бергоффа, выглядел более представительно. Просторный светлый костюм его был сшит у хорошего портного, с широкого лица не сходила добродушная улыбка, в зубах курилась сигара. Произвел он на меня впечатление не столько ученого, сколько преуспевающего бизнесмена.
Эрл Бергофф произнес по-английски приветственную тираду. Бендж перевел ее на русский язык.
— Мы совершили длинное путешествие, дорогой мистер Птицын, — счастливо улыбаясь, произнес он, — чтобы посмотреть на ваши чудеса, слух о которых достиг наших Штатов.
Отдав этим дань вежливости, профессор Бергофф тотчас же приступил к делу. Он осведомился о средней годовой температуре Прикаспийских полупустынь, о количестве осадков, направлении ветров и составе почвы. Бендж уже не так бойко, как вначале, перевел и его вопросы и мои ответы. При этом я заметил, что он неточно переводит некоторые специальные термины, и усомнился в его ученой компетенции.
Зная английский язык, я раза два поправил его, и на это обратил внимание Эрл Бергофф. Мне показалось даже, что он стал выражаться проще; я же, напротив, умышленно злоупотреблял научной терминологией и этим все чаще ставил Бенджа в затруднительное положение. Не прощая ему ни малейшей неточности, я всякий раз поправлял его.
— Я вижу, — заметил тогда профессор, приторно улыбаясь, — мистер Птицын неплохо знает английский язык. Попробуем в таком случае обойтись без переводчика, раз уж мистер Бендж оказался слабоват в русской словесности. «Не в русской словесности он слабоват, — подумал я, — а в науке». — Ничего не имею против, мистер Бергофф, — вслух произнес я.
— Очень приятно, что у нас нет расхождений по этому поводу, — профессор Бергофф снова улыбнулся и сделал какое-то странное движение головой, похожее на поклон. — Но, простите, пожалуйста, я должен осведомиться о вашей ученой степени.
— Я не имею ни докторской, ни кандидатской степени. Я простой агролесомелиоратор.
— Простой агролесомелиоратор? — удивился профессор и нервно пожал плечами. — Как же, однако, вы создали все это на мертвых песках, как написали книги, которые мне показывали в городе?
— Но ведь и все то, что вы видели в Советском Союзе, создано руками простых людей, — заметил я. — Все наши новые города, рекордные урожаи, новые, породы скота…
Профессор поморщился и сделал протестующий жест.
— Э, дорогой мой, это уже начинается политика, а я человек чистой науки.
Слыхали вы что-нибудь о моей книге «Убывающее плодородие»?
