Быть может, кому-то очень хотелось избавиться от изображения креста? Я пальцем начертил его в воздухе. Конечно же, ничего не произошло – не помогло, как и мои молитвы ранее. Присев возле гроба на корточки, я нарисовал крест на покрытом толстым слоем пыли полу.
И снова ничего…
Тогда я добавил еще несколько штрихов, изобразив тело Христа, его руки, согнутые в коленях ноги и склоненную голову, а затем написал: «Господь наш Иисус Христос» – единственные слова, которые я умел писать правильно, за исключением собственного имени. И снова ничего не произошло.
С опаской поглядывая на написанные мною слова и изображение маленького распятия, я попытался приподнять крышку саркофага.
Несмотря на обретенную мною силу, это оказалось делом отнюдь не легким, не говоря уже о том, что смертному было бы не под силу сделать это в одиночку.
Больше всего меня ошеломило и сбило с толку то, что мне пришлось испытать значительные трудности. Так значит, силы мои не безграничны! И, судя по всему, мне еще очень далеко до могущества старого вампира. Трудно сказать наверняка, но, возможно, силы мои в тот момент равнялись силам трех, в крайнем случае четырех смертных.
Это открытие сильно повлияло на меня и расстроило.
Я заглянул внутрь гроба и не увидел ничего, кроме тесного пустого пространства. Я не мог представить себя лежащим там, в темноте. По краю гроба были начертаны какие-то латинские слова, но я не мог прочитать их.
Это мучило и раздражало меня. Я предпочел бы не видеть там никаких слов и чувствовал, как меня захлестывают тоска по Магнусу и ощущение собственной беспомощности. Я готов был ненавидеть его за то, что он меня бросил. И я вдруг понял, что по неисповедимой иронии судьбы, прежде чем он кинулся в огонь, я успел полюбить его всем сердцем. Я любил его и за то, что он оставил мне эту прекрасную одежду.
Способны ли дьяволы испытывать любовь друг к другу? Неужели они тоже могут гулять, взявшись за руки, по аду и при этом говорить примерно следующее: «Ах, друг мой, я так тебя люблю»? Впрочем, это абсолютно риторический вопрос, и к тому же я не верю в существование ада. Но все же эта проблема является частью концепции зла – в этом я не сомневаюсь. Ведь считается, что обитатели ада ненавидят друг друга так же, как спасенные души ненавидят все без исключения души проклятые.
Всю свою жизнь я был уверен в этом. Еще в детстве меня приводила в ужас одна только мысль о том, что, если вдруг мне придется отправиться на Небеса, а моя мать попадет в ад, мне придется ненавидеть ее. А я не мог ее ненавидеть! Но что будет, если мы окажемся в аду вместе?
