Мне стало вдруг совершенно ясно, что это должно послужить мне наказанием за мою жизнь, хотя я отчетливо сознавал абсурдность таких мыслей. Миллионы людей по всему миру думали, рассуждали и верили точно так же, как и я.
Так почему, черт возьми, это должно было случиться именно со мной?! В голове моей возникло и стало крепнуть страшное предположение: мир в наши дни так же бессмыслен, как и прежде. От этой мысли я пришел в еще больший ужас…
– Во имя Господа Бога нашего, уйдите! – воскликнул я.
Я должен был в тот момент верить в Бога! Обязан был сохранить веру, ибо в ней, и только в ней, была для меня надежда. Я поднял руку, чтобы осенить себя крестом.
Какое-то время он пристально смотрел на меня полными ярости глазами, но не сделал ни единого движения.
Он только наблюдал, как я творю крестные знамения, и слушал, как снова и снова призываю я на помощь Бога.
На лице его застыла улыбка, и оно превратилось в неподвижную маску из итальянской комедии, глядящую на меня с просцениума.
Я не выдержал и разрыдался как ребенок.
– Так, значит, на Небесах правит дьявол, а сами Небеса не что иное, как ад?! – восклицал я сквозь слезы. – Господи, не покидай меня, Господи!..
Я призывал на помощь всех святых, каких только знал и любил когда-то.
Он с силой ударил меня по щеке. Я рухнул на бок и едва не скатился с кровати. Комната закружилась перед глазами, а во рту появился резкий привкус вина.
И в ту же секунду я почувствовал, что его руки снова крепко сжали мне горло.
– Борись, борись, Убийца Волков! – произнес он. – Не отправляйся в ад без боя. Посмейся над Богом!
– Я не смеюсь над Богом! – возразил я.
Он вновь притянул меня к себе.
Я сопротивлялся, боролся с ним так, как никогда и ни с кем в своей жизни не боролся, даже с волками. Я отталкивал его, бил кулаками, вцеплялся ему в волосы. Однако с таким же успехом я мог драться с ожившими горгульями в соборе, настолько он был силен и могуществен.
Он только улыбался в ответ.
И вдруг лицо его потеряло всякое выражение. Мне показалось, что оно безмерно вытянулось. Щеки ввалились, глаза широко распахнулись и приняли странно удивленное выражение, рот приоткрылся, нижняя губа при этом сжалась, и я увидел его клыки…
– Будь ты проклят, проклят, проклят! – буквально ревел я.
Но он притягивал меня к себе все ближе и ближе, пока наконец его зубы не вонзились в мое тело.
«Нет, только не сейчас, – яростно и неистово уговаривал я себя, – только не сейчас. Я не почувствую это. Буду сопротивляться и устою. На этот раз я буду бороться за свою душу».
