Комплекс Ромео | страница 2
Увидел рекламу—попробовал—круто…
Услышал—съездил—дерьмо, больше не поеду…
Снял—оттрахал—очень жажду других приключений…
Все, что не вписывается в эти тройные схемы, постепенно отсекается и отмирает.
Ромео должен умереть. Таков закон сегодняшнего кинематографа.
Или быть слабым, уязвимым, всегда обиженным. Сосать свою любовь, как успокоительную соску, на смех окружающим. Платить эту цену за то, что не можешь справиться с третьим обязательным пунктом.
Не можешь забыть. Не можешь переключиться. Не можешь расслабиться ни на секунду.
Живешь с глубокой раной на том месте, где должно быть сердце. Здоровое сердце, пуляющее кровь по организму с такой силой, что она обращается по кругу аж за девять секунд. А с раной в сердце – какой ты вообще боец, Брат? А если ты никакой не боец, чего ты сможешь добиться в сегодняшнем мире?.. Сплошная череда вопросов, следующих друг за другом, ведущая к безысходности.
И лишь немногим настоящим Ромео удается выжить. Выжить по—настоящему. Выбраться из выгребной ямы «Стабильного Лузера».
3
Меня зовут Саша. Саша Мельков.
В школе дразнили так: «Александр Мельков – предводитель мудаков». Согласитесь, вовсе не обидное прозвище. Прозвище, задевающее скорее тех, кто участвовал в школьных военных играх и политических интригах на моей стороне. Хотя все—таки подразумевающее, что раз предводитель, то и сам тот еще мудак…
А предводителем я был так часто, что поговорка эта закрепилась за мной прочно. Как любила цитировать Высоцкого моя бабушка Лидия Ивановна, «настоящих буйных мало, вот и нету вожаков».
Хотя словосочетание «предводитель мудаков» подходит ко многим русским фамилиям. Иван Петров – предводитель мудаков. Алексей Мещеряков – предводитель мудаков. И даже Сергей Каблуков…
Как видно, в президенты предусмотрительно выбирают с фамилией иного фонетического склада.
Во дворе, когда мы стали постарше, друзья стали называть меня Сан Санычем. Они называли меня Сан Санычем, хотя я – Александр Владимирович. У них было богатое воображение. Но теперь у меня нет друзей. И школьные игры в очень далеком прошлом. И уже давно мое имя – Кочевник.
Именно это слово вытатуировано у меня на теле. Четыре китайских иероглифа. Четыре камбоджийских, когда я был в Камбодже. Четыре в Лаосе. Четыре в Бирме. Естественно, в Таиланде и Вьетнаме. У этих узкоглазых, оказывается, у всех не только свой язык, но и свои закорючки. Они хитрее, чем мы думали, мать их. Поэтому они и победят. Сорок татуировок, пусть и совсем небольших. В основном они спускаются дорожкой вниз по рукам, но есть и некоторое разнообразие в их расположении.