Согласно историческим источникам, настоящая жена Спартака была продана с ним в рабство; с ним она и находилась, когда великий гладиатор зажег факел войны с Римом. Реальная жена Спартака есть и в нашем романе, а вдове великого диктатора Суллы предоставим право скорбеть по мужу, который оставил мир земной за четыре года до восстания Спартака.
Столь же реальна в нашем романе и другая женщина – весталка Лициния. У Плутарха мы находим: "В более зрелом возрасте он ‹Красс› был обвинен в сожительстве с одной из дев-весталок – Лицинией… У Лицинии было прекрасное имение в окрестностях Рима, и Красс, желая дешево его купить, усердно ухаживал за Лицинией, оказывая ей услуги, и тем навлек на себя подозрения. Но он как-то сумел, ссылаясь на корыстолюбивые побуждения, снять с себя обвинения в прелюбодеянии, и судьи оправдали его. От Лицинии же он отстал не раньше, чем завладел ее имением".
Большое место в нашем романе уделено описанию похода Марка Красса на Парфию. Этот поход был самой заветной мечтой Красса, самым грандиозным его предприятием. Впрочем, не только его.
Как спустя шестнадцать веков будут манить испанских конкистадоров сказочные богатства инков и ацтеков, так Восток манил римлян. При одном лишь упоминании таких далеких стран, как Парфия, Армения, Понт, Индия, у каждого, даже самого нищего и никчемного римлянина, глаза загорались алчным блеском. Тем более что перед глазами были живые примеры быстрого обогащения. Луций Лукулл после войны с понтийским царем Митридатом и армянским Тиграном сравнялся богатством с Крассом, а роскошью даже превзошел его. Помпей после победы над Митридатом захватил столько сокровищ, что, хотя его триумф длился два дня, Помпею не хватило времени показать Риму всю добычу.
Неудивительно, что и Марк Красс рвался на Восток, а чем закончились его честолюбивые устремления, вы узнаете, прочитав роман.
Небольшая греческая триера мерно покачивалась на волнах. Разомлевшие на солнце рабы лениво шевелили веслами. Однако их никто не торопил. Корабль медленно приближался к скалистому островку, покрытому кустарником.
На носу триеры стоял молодой человек и напряженно смотрел вдаль. Легкий ветерок трепал его дорогую тунику и ласкал густые, черные как смоль волосы. Волевой подбородок и большой орлиный нос выдавали в нем истинного римлянина. Впрочем, нос нисколько его не портил, да и разве возможно сплав молодости и силы испортить такой мелочью. За спиной молодого человека стояли два раба, готовые исполнить любое приказание.
