— Я ведь не могу всю ночь дежурить около каждой женщины.
— Хочется верить, что больше ничего не случится, — согласился Погорельский, — хотя Сергей в ужасном состоянии. Ему, кажется, нравилась Катя.
Можете себе представить, как он переживает.
— А вам?
— Что? — не понял Погорельский. Он уже был сильно пьян и поэтому не выговаривал некоторые слова до конца. — Почему она мне должна была нравиться?
— Она вам не нравилась?
— А вам может понравиться женщина, которая дважды срывает съемки фильмов? И плюс еще эта турецкая история. Я ведь не хотел ее брать с собой, но меня Наташа уговорила. И вот видите, что случилось.
— Как вы думаете, почему именно ее убили?
— А разве маньяк выбирает, кого убивать? — удивился Погорельский. Он слабо икнул. Несмотря на свое состояние, он сохранял способность осмысленно рассуждать.
— Что вы теперь будете делать? Снова переснимать свой фильм?
— Не знаю, — зло ответил Погорельский, — и думать не хочу. Зачем я только согласился взять ее с собой в эту поездку!
Алтынбай шумно поднялся и пошел в сторону бильярдной комнаты. Он уселся там перед камином, давая понять, что не собирается больше слушать бесполезные разговоры.
— Нужно достать все свечи, — еще раз предложил Вейдеманис.
— Я думаю, что нужно экономить, — возразил Усманов, — мало ли что может произойти.
— Правильно, — сказал Олег. — Нам и так света хватает.
— Эдгар, — попросил Дронго, — поднимись наверх и посмотри, как там наши женщины. И проверь заодно все окна и двери.
Вейдеманис уже вставал, когда Шарай неожиданно спросил:
— А если опять кого-нибудь убьют?
— Надеюсь, что не убьют, — сказал Эдгар, направляясь к лестнице.
Усманов встал и пошел в бильярдную, чтобы устроиться перед камином. За столом остались сидеть только режиссер и Олег Шарай.
— Вы давно живете в Таджикистане? — спросил Дронго.
— Не очень, — признался Шарай, — несколько лет.
— Раньше жили на Украине?
— Да. В Львовской области. Но потом решил, что лучше переехать.
— Странно, — пробормотал Дронго.
— Почему странно? — не понял Шарай.
— В последние годы все бегут из Таджикистана, а вы, наоборот, решили туда переехать.
— Ничего странного. На Украине у меня не было ни работы, ни конкретного дела. А здесь Рахман-ака меня к делу пристроил, ну, я и остался. У меня брат жил в Таджикистане, вот и я решил переехать.
— В каком году?
— Кажется, в девяносто шестом. Вы меня подозреваете? — криво усмехнулся Шарай.
— Нет, не подозреваю. Просто уточняю. Значит, во время войны вас не было в Таджикистане?
