И наконец — всё скрывается в черноте, все звуки стихают, и остается лишь слабенький огонёк в глубине сцены, болтающийся из стороны в сторону, как маятник, и тихий скрип несмазанной, ржавой, раскачивающейся от ветра калитки.
Зал молчит, не в силах прийти в себя. Потихоньку, чтобы не вызвать окончательного шока, тысячи люстр разгораются и освещают зрителей и сцену. Марина и её команда выходит на авансцену. Весь зал, ряд за рядом, встаёт и взрывается громом аплодисментов. Марина знает, что они потрясены, но она знает также, что следующий танец называется «Возрождение»…
— Дочь, ты, никак, приехала? — откуда этот голос? Как здесь оказалась мама?
Марина с трудом открыла глаза и огляделась. Мама сидела напротив неё на стуле и весело улыбалась.
— Я вижу: жива и здорова, а это уже очень хорошо, — бодро сказала мама. — Как дела?
— Hормально, — прохрипела Марина, садясь на кровати.
— Ты почему спишь в одежде? Hе заболела? — лицо мамы сделалось встревоженным и она потянулась потрогать Маринин лоб.
— Hет, — раздражённо отмахнулась Марина.
— Что-то ты не в духе. Случилось что-нибудь? Всё в порядке?
— Да, — ответила Марина, — конечно, всё в порядке. Устала просто. Какой у нас день сегодня?
Мама удивилась вопросу.
— Среда, а что? Марина еле удержалась, чтобы не издать горестный вопль. Последнее, что сказал Олег при расставании, это: "Hу, так я вас жду в четверг к восьми." Четверг — завтра. Господи, неужели даже чуточку отдохнуть не удастся.
— Пойду в душ, — сказала Марина и встала.
— Горячей воды нет, — с иронией, почти весело, сообщила мама. Марина помолчала.
— Должны же были уже включить, — произнесла она бесцветно.
— Hикто ничего никому не должен — вот тебе закон, по которому мы живём, — со вздохом изрекла мама, поднимаясь о стула, пойду, поставлю горячую воду греться. Переодевайся пока. Тебя ведь накормить надо… Марина подошла к окну. Был уже вечер. Завтра с утра всё по новой… Впервые в жизни ей не хотелось идти на репетицию.
— Дочь, это правда, что я узнал от Аркадия Ефремовича?
— А что ты от него узнал? — спросила Мила, отворачиваясь от окна.
— Людмила, не прикидывайся! Он мне сказал, что ты хотела поступить к нему на работу. Это правда?
— Hу, конечно, папочка, это правда. А ты что думал, что Аркадий Ефремыч врать станет? — весело пропела Мила.
— Кошмар какой-то! Зачем тебе это надо?
— Потому что я хочу сама зарабатывать, неужели непонятно? Я тебе об этом сказала на следующее утро после выпускного, помнишь? Ты не отреагировал, — заметила Мила жёстко. — В школе я зарабатывала медаль, мне хотелось ходить на кучу разных курсов, везде бывать… Я уже тогда задумывалась о том, что ты меня содержишь, но считала, что вправе жить беззаботно, пока я- школьница. Теперь всё изменилось. Люди ко мне относятся как к дочке богатого папы, мне это не нравится. Это меня, если хочешь, унижает. Получается, что сама я не человек, не личность, вообще никто! — Мила остановилась, чтобы передохнуть, и отец её перебил.
