Эта тема обсуждалась только специалистами. Было установлено немало интересных фактов. Так, например, через несколько месяцев после того, как ракета достигла расчетной скорости, заметили, что температура внутри корабля начинает возрастать, хотя и весьма незначительно. Инженеры принялись искать причины этого явления. Оно было тем более странным, что двигатели корабля уже не работали; источник повышения температуры мог лежать лишь вовне, а там была пустота. В кубическом сантиметре этой пустоты содержалось всего-то несколько атомов, поэтому она практически могла считаться абсолютной по сравнению со средней плотностью газа в земных условиях, когда в одном кубическом сантиметре заключается несколько десятков триллионов атомов. Но «Гея» двигалась с такой быстротой, что каждый квадратный сантиметр ее поверхности сталкивался в секунду с 800 миллиардами атомов; этого было достаточно для возникновения «трения» и вследствие этого — нагрева ракеты. Более того: оказалось, что, пронизывая этот межзвездный «газ», ракета постепенно обрастает тонким слоем атомов, «вдавливаемых» стремительным движением в ее внешнюю оболочку. Разумеется, происходящий таким образом прирост массы корабля был крайне незначителен, однако точная аппаратура сумела его измерить.
В амбулатории у меня бывало по нескольку пациентов в день; они приходили с разными, часто совсем неопределенными жалобами; иногда казалось, что эти жалобы — лишь предлог для разговора с врачом, разговора, допускающего полнейшую откровенность. Это привилегированное положение позволило мне добраться до истоков событий, последовавших позже, спустя месяцы и даже годы.
Постепенно всех на корабле охватывало некое ощущение «легкой жизни». Люди охотно развлекались, шутили, но веселье было поверхностным. Время от времени в разговорах, не важно, на какую тему, у кого-нибудь из собеседников вырывались реплики, на которые остальные старались не обращать внимания. Помню, как однажды в саду, при обсуждении работ тектонофизиков и возможности их использования в будущем, упомянули Землю и какая-то женщина вдруг вполголоса сказала: «Да вернемся ли мы вообще?» На миг установилось напряженное молчание, а затем сразу несколько человек поспешно заговорили о чем-то другом.
Явлением, вызывавшим наибольшую тревогу — а оно затрагивало самые глубокие тайники человеческой психики, — были на корабле дела любовные.
Сотни тысяч поколений особей животного мира, сменявшие друг друга до появления человека, передали ему трудное и непременное наследство взаимопритяжения полов. Проходили века, зарождались и погибали цивилизации, а человек, борясь с окружающей и своей собственной природой, бессчетное число раз пытался извлечь на свет те темные силы, которые были заложены в него без его воли и согласия. Так страсть, влекущая самок и самцов друг к другу, преображалась в тоску. Из века в век в область любви, как и других чувств, вторгалось все больше предписаний, обрядов и законов, порождаемых социальными различиями между людьми. Меркантильные тиранические режимы стремились обратить любовь в товар, доступный для имущих, сделать ее предметом безобразного торга. Она должна была стать средством, возбуждающим истощенные нервы, еще одной приманкой, ярким пятном в бесцветной и тоскливой жизни. Мужчины и женщины искали в ней спасение от слепых катаклизмов, нарастающих в недрах общественных систем.
