За дверью оказалась кабина лифта с длинным рядом одинаковых блестящих кнопок без номеров, похожих на надраенные пуговицы.
Роберт вошёл в кабину, не теряя достоинства. Герман протиснулся между ними, с трудом подавляя желание спрятаться за спину полковника.
Двери лязгнули, закрываясь. Лифт поехал вниз.
Российская Федерация, Москва.
Всё это было похоже на дешёвый детектив — из тех, которые пожилые тётеньки читают в метро.
Сначала полноватый седой мужик, вызвоненный тётей Олей непонятно откуда, отвёз Яну на старой «Волге» в Москву, в центр. Потом они пробирались дворами. Яна случайно наступила на собачью какашку и еле-еле отскребла гадость о металлический уголок ограды — пока мужик звонил куда-то по красивому спутниковому телефону.
Дальше была железная дверь с табличкой «Частное охранное предприятие «Виконт-А», отдел пропусков», длинная стойка со скучающим блондинистым дежурным, надпись «Комната оружия», холодные перила, и наконец — полуподвальная комната с двумя компьютерами, стареньким хьюлетт-паккардовским принтером и новеньким блестящим шредером. Шредер тихо гудел, готовясь в любой момент перемолоть стальными зубами любую доставшуюся ему бумажку.
Сначала в шредер угодил Янин паспорт. Взамен ей дали очень похожий, только чуть поновее. У девушки вертелся на языке вопрос, зачем это понадобилось, но она вовремя вспомнила, что Марковна рассказывала ей о магнитных полосках в российских паспортах. Фотография тоже была странной: вроде бы и янина, но совсем непохожая на ту, которая была в старом паспорте. Этот трюк девушка тоже знала: Марковна как-то рассказывала о том, что при проверках обычно сверяют паспорт с разосланной фоткой, а потом уже смотрят на лицо.
Потом ей дали синий загранпаспорт, тоже с новой мордаськой. Вручили портмоне. В отделении с прозрачным кармашком была всунута фотография (Яна, какой-то незнакомый мужик, незнакомая старая женщина с ведром — всё это на фоне бревенчатой стены). В другом кармашке лежало восемьсот баксов мелкими, кредитная карточка Visa Gold и авиабилеты. Отдельно выдали пакет с какими-то специальными документами и объяснили, что в нём. Яна запомнила только слово "мультивиза".
Потом ей совали какие-то бумаги, на которых галочкой было помечено место, где подписываться. Яна ставила и ставила подписи, пока бумажки не кончились.
Зачем ей вдруг понадобилось домой, она и сама толком не понимала. Тем не менее, она устроила две истерики — сначала седому, а потом по телефону Марковне. Марковна выругала её по-чешски, но заехать разрешила.
