Он долго смотрел вслед удаляющимся техноморфам.
Митрошка в сумерках выглядел совсем как человек, а Дом, напротив, напоминал огромный голубой колобок, катящийся по бетонным плитам площади. Техноморфы не обернулись. Наверное, на этом настоял Митрошка, вычитав в каком-то старом романе, до которых он был великий охотник, что настоящие мужчины не оборачиваются при прощании. Они уходят, смело глядя в будущее, и не боятся опасностей, которые их там обязательно ждут.
Званцеву стало одиноко.
Он пытался успокоить себя тем, что ничего страшного не произошло. Роботы выросли, поднялись на более высокий уровень и ступили на дорогу, ведущую к новому витку познания. И не стоило грустить, что к звездам летят они, а не люди. Когда-нибудь наступит звездное время и для человека.
Он посмотрел на флэшку, которую все еще сжимал в кулаке.
Надо же, синте-стихи. Написанные Митрошкой. Посвященные Алене.
Вряд ли это можно будет назвать поэзией, но ведь Митрошка старался. Он очень старательный и настырный, и всегда ему хочется добиться хороших результатов.
Он сел в кабину флаера и с грустью подумал, что давно отвык от тесноты. В свое время Дом заменил ему все — и жилье, и летательное средство, и личного повара, и собеседника. Даже, случалось, от смерти его спасал. Но теперь Дома не было. Вряд ли он когда-нибудь решится завести другой, слишком многое их связывало — его, Митрошку и Дом.
Флаер неслышно поднялся в небо, сориентировался по звездам и запросил Званцева о конечном пункте их полета.
— Домой, — отстучал Званцев на клавиатуре, воткнул флэшку в свободный разъем компьютера и услышал стихи, которые читал робот. Всего он ожидал от Митрошки, только не этого.
Послушай, как звезды шуршат,
они, срываясь с небес,
обретают свой ад
и устилают лес,
смешиваясь с листвой
и превращаясь в тлен,
бережно сохранят
оттиск твоих колен.
И безнадежно зло
дробно тревожит лес,
дятел, что пробует до
стучаться
до мертвых небес.
Конечно, это были несовершенные стихи, но это были стихи. Слушая, как их читает Митрошка, Званцев видел осенний лес и звездное небо, с которого падали звезды, он почти физически услышал дробный стук дятла, стрекот сорок в березняке и почти неслышное журчание реки. «Черт, — подумал Званцев. — А ведь он может! Интересно, что он напишет, когда вернется со звезд?»
