Вечер Дормеев провел за письменным столом, сочинив огромнейшую статью на восемь столбцов. Разумеется, сон был переработан полностью, аммиаком и сероуглеродом в нем теперь и не пахло, зато окаменелые черепа вымерших разумных существ были отыграны сполна. Они не только направляли в нужное русло химические реакции, но умудрялись управлять множеством необычайных процессов, так что нанотехнологии, о которых писалось в серьезных изданиях, могли отдыхать. В статью Дормеев подпустил должную дозу антиглобализма и целую главу посвятил опасности использования чужого опыта. Ведь недаром же разумные существа, чьи окаменелые черепа творили чудеса в секретных лабораториях, вымерли миллионы лет назад. Конечно, они умели многое, но не приведет ли слепое копирование чужого опыта к столь же печальному результату? А потом, миллионы лет спустя, уже наши черепушки будут использоваться для проведения удивительных каталитических процессов.
Статья получилась — пальчики оближешь! Редакторы ставят такие материалы на центральный разворот, а подписчики старшего поколения, те, что еще не разучились верить печатному слову, читая подобное, писают кипятком от ужаса и восторга.
Спать Дормеев улегся под утро, и привиделся ему нехороший сон.
Михаил очутился в военкомате, где доброжелательный подполковник объявил, что домой его не отпустят, а направят прямиком в часть для прохождения срочной службы.
— Я офицер запаса! — пытался отбояриться призывник.
— Вот именно. И как офицер вы обязаны отслужить двадцать пять лет.
— Какие двадцать пять лет? Мне уже пятьдесят! — кипятился Дормеев, на всякий случай добавляя себе лишку, но, почти не кривя душой, ибо два дня назад разменял пятидесятый год.
— Ничего страшного. Вы не курите и не пьете, так что до семидесяти пяти лет вполне сможете дотянуть. А там и на пенсию.
— Я журналист, творческий работник, что мне делать в армии?
— Вот и замечательно, что творческий работник. Будете вести агитацию, чтобы молодежь не уклонялась от призыва, шла в армию с радостью и чувством выполненного долга.
— Агитацию, ага… что-нибудь такое, — и Дормеев продекламировал вылившиеся экспромтом строчки:
Милая, отстань, исчезни,
Я иду в военкомат!
Все интимные болезни
В роте лечат у солдат!
— Гениально! — восхитился военком. — Завтра же плакат с вашими стихами будет висеть на каждом призывном участке. А вы еще говорите, что бесполезны для армии. Нет уж, служить будете двадцать пять лет, и ни часом меньше!
