Я, не в силах пошевелиться, остался сидеть на своем месте, впадая в полусонную медитацию воспоминаний и последовательно воспроизводя в памяти все новые для меня вкусы этого удивительного застолья.
Вскоре кореец вернулся, и мы направились в его спальню, которая, как и все комнаты в этом доме, буквально ослепляла чистотой. Несмотря на небольшие размеры, спальня казалась просторной, поскольку единственными предметами, находившимися в ней, были большой удобный стул и широкая кровать, застеленная белым покрывалом.
Мы обменялись несколькими общими фразами обо всем и ни о чем, а затем я, решив, что пришло время перейти к делу, расстелил на полу газету и выложил на нее из сумки спирт, вату, иглы и прочие предметы, которые могли мне пригодиться при лечении.
— Что вас беспокоит? — спросил я.
— Ты же доктор, вот ты и догадайся, — лукаво сказал кореец.
Он ловко стянул рубашку и штаны и улегся на кровать. Моему взору предстал ряд воронкообразных шрамов, причудливым узором украшавший его тело в самых разных местах. По их расположению я понял, что над дедушкой Давы поработал опытный врач и что у него болят ноги.
Я неторопливо стал складывать свой реквизит обратно в сумку.
— Что такое? Почему, дорогой, ты убираешь свои медицинские приспособления? — забеспокоился старый кореец.
— Я буду лечить вас другим способом, — сказал я. В моей голове уже созрел план лечения.
— И что же ты будешь со мной делать, если не колоть? — с несколько игривой интонацией поинтересовался дед.
— Я буду вас жечь, — в тон ему ответил я.
На счастье я прихватил с собой самодельные полынные сигареты. Я последовательно прогрел все круглые шрамики, оставшиеся от контактного прижигания травяными конусами. Эта процедура заняла много времени. Мы разговорились, и старик объяснил мне, что он прибег к моим услугам потому, что его личный врач был в отъезде.
Так на месяц я стал врачом дедушки Давы. Он так ни разу и не сказал мне, от чего я должен был его лечить, но отметил, что от моего прижигания в его состоянии наступило значительное улучшение.
С каждым новым сеансом дедушка Давы чувствовал себя все лучше и лучше, и по мере выздоровления он становился все более приветливым и откровенным со мной.
Я начал дополнять прижигание полынной сигаретой массажем болезненных зон, прорабатывать зоны шрамов нажатием с долгой задержкой руки, выполнять некоторые другие манипуляции, совмещая несколько методов воздействия.
Старый кореец потчевал меня историями из своей жизни, а затем он неизменно приглашал меня к столу, на котором нас среди прочих блюд неизменно поджидали объемистые миски с черной и красной икрой.
