— И вы ничего не предполагаете?
— Я финансист, а не бабушка Ванга, чтобы гадать. Это не моя профессия. Ахмеда действительно жалко, он был очень толковым специалистом.
— Вы не замечали никаких перемен, которые происходили с Абасовым? Или с Паушкиным?
— Ничего не замечал. Разве что Абасов в последние месяцы был более раздражительным и нетерпимым, чем обычно. Не более того. Но он южный человек, ему простительно. Это мы, прибалты, обычно думаем, размышляем, взвешиваем и лишь потом говорим. А у него обычно бывает спонтанная реакция. В последние годы я думаю, что реакция южных людей гораздо более правильная, чем наша. Ведь их реакция идет от горячей натуры. А мы взвешиваем и размышляем, часто не решаясь на конкретные действия.
— Интересная теория. А Паушкин тоже изменился?
— Нет. Я ничего не замечал.
— В день убийства кто-то вошел в кабинет Паушкина и устроил там подлинный разгром.
— Я об этом знаю. Все считают, что это сделал сам Абасов.
— Вы тоже так считаете?
— Не знаю. Я об этом не думал. У меня хватало и своих дел.
— Вы знаете семью Ахмеда Абасова?
— Его супруга Алдона работала в нашем банке. Пресс-секретарем. Красивая и умная женщина.
— А семью Паушкина?
— Я вице-президент банка, — напомнил Лочмеис, улыбнувшись, — а не начальник отдела кадров. Конечно, я не знаю семью Паушкина.
— С кем близко дружила Алдона, когда работала в вашем банке?
— Не помню. Это было давно и меня тогда не было в Москве.
— А кого в банке можно считать близким другом Ахмеда Абасова? У него были здесь близкие друзья?
— Мы все его друзья, — сказал Лочмеис, — но близкие друзья… Это банк, господин адвокат, а не пионерский лагерь. Здесь люди не дружат, а работают. Заняты серьезным делом.
— Я так и думал. Значит, особо близких друзей у него не было.
— Возможно, и были. Лучше спросите у него. Что именно он вам говорит?
— Пока ничего. Он в состоянии своеобразного посттравматического шока. Не хочет ни с кем встречаться или разговаривать.
— У нас тоже был шок, — нахмурился Лочмеис, — люди очень испугались. Никто не мог даже подумать, что подобное возможно. Два сотрудника нашего банка поспорили, и один зарезал другого. Какой-то невозможный нонсенс. Представляю, как это скажется на репутации нашего банка. Просто кошмар.
— Ясно. Спасибо за беседу. Извините, что отнял у вас время.
— Ничего. Приходите, я всегда буду рад с вами побеседовать. Увидите Абасова, передайте ему привет. Скажите, что мы все верим в его невиновность.
