— Верно.
— Но, — продолжала она, сделав жест поднятым кубком, — все это ерунда по сравнению с тем впечатлением, которое он произвел на Барбюса, так ведь?
Я ухмыльнулся.
— Ты ведь меня знаешь, — сказал я. — В общем-то, все равно, нравится он мне или нет — главное, считаю ли я, что он справится с этой работой.
— Ну и как ты считаешь?
— Я уже принял решение, — заявил я, наполняя опустевшие кубки.
— Спасибо… Ты хочешь сказать, сегодня днем?
— Когда Барбюс приехал к месту их стоянки, Делакруа уже подготовил корабль к взлету. В общем, он сумел удивить даже шефа. Все завершилось пару метациклов назад.
— И что? — спросила она, глядя на меня поверх кубка.
— Барбюс сказал, это было потрясающе. Делакруа посадил его на откидное место за пультом управления, сам поднял звездолет в космос и провел его сквозь одно из тех опасных скоплений астероидов у Нартина-11 и такой легкостью, будто месяцами тренировался, отрабатывая этот курс. Мы назвали ему место полета только перед стартом.
— И почему это я не удивляюсь? — с улыбкой заметила Клавдия.
— Наверное, потому же, почему это не удивило и меня, — ответил я. — В него веришь, раз увидев.
— Значит, он получил эту работу? — спросила она.
— Еще нет, — улыбнулся я.
Клавдия подняла на меня удивленный взгляд.
— Тогда в чем дело? — спросила она. — Разве Барбюс его не одобрил?
— Еще как одобрил, — заверил я ее. — Но ведь Делакруа далеко не дурак. Он прекрасно понимает, что у него лучшие команда и корабль — лучших мне в этом углу галактики не найти. И я поручил Барбюсу убедиться в том, что тот понимает весь риск этой операции. Не могу же я держать это от него в тайне, верно? Ну и, разумеется, тот просит за свои услуги целое состояние.
— А он того стоит? — спросила она, допивая вино.
— Угу, — кивнул я. — Еще как стоит.
— Тогда что тебе мешает? Я рассмеялся.
— Я хочу, чтобы он еще ночь помозговал над своей ценой. Завтра он получит контракт, но я не хочу, чтобы ему казалось, будто он получил его слишком легко. В противном случае за следующий рейс он может запросить больше, а всякой цене есть свой предел. Она улыбнулась.
— Да, — согласилась она. А потом вдруг снова наступила неловкая тишина. Мы снова сидели вдвоем в полутемном зале, играла тихая музыка, а между нами стояла бутылка вина.
Правда, честно говоря, я чувствовал себя гораздо спокойнее. Единственное, что меня тревожило, — это то, что мне стоило большого труда отводить взгляд от бюста Клавдии: меня почему-то очень волновало, сохранил ли он ту восхитительную форму, что имел лет пятнадцать назад, когда я смотрел на него без всяких помех в виде какой-либо одежды.
