– Слава богу, – облегченно вздохнул я. – Идите-ка, Вероника, вместе с Андреем к Боре. Может, помощь ваша понадобится.
Андрей, умница, все понял и увел девушку. Борис, конечно, и сам справится, зато ей помощь врача не помешает.
Обитатели замка размещались на первом этаже той самой пристройки, из рассказа о которой у меня в памяти, до сих пор, осталась одна фраза: «девятнадцатый век».
Первая комната налево – Ольгина. Никого в ней нет, и делать мне там нечего. Рядом страшная дверь, будь моя воля, век бы я в эту комнату больше не заглядывал. Дальше комната Вероники, еще дальше – старичка-горниста, все время забываю его фамилию. Ну, а правая сторона – апартаменты артистов. С них и начнем.
На стук в дверь откликнулись моментально:
– Войдите!
Форейтор, лихой рубака, гитарист, знаток старинных песен и современных баллад.
– Скажите, Алексей, что вы делали после того, как Гюстав с Ольгой ушли из зала?
– Сначала там же и сидели вместе со всеми. Потом вы с Андреем ушли…
– Прежде ушли Борис с Марианной и Вероникой.
– Да, правильно. Наш старичок Ройский пожаловался на усталость и отправился спать что-то около одиннадцати. Гюстав с Ольгой вышли из зала, если не ошибаюсь, в начале первого. Минут через десять ушли Борис с Марианной и вместе с ними Вероника. Потом вы с Андреем. Почти сразу после вашего ухода мы перебрались на балкон. Пели песни, шутили… Потом, когда услышали шум, прибежали.
– Вы находились на балконе все четверо, и никто не уходил?
– Почему не уходил? Яцек сходил за курткой, я выходил, Павел.
– Надолго?
– Мы с Павлом минуты на три-четыре, не больше. Зашли ко мне и сразу назад. А Яцек чуть подольше ходил, его комнаты дальше по коридору.
– Уходили вместе?
– Нет. Яцек – сразу после того, как на балкон перебрались, а мы – минут за двадцать до того, как шум услышали.
– В коридоре никого не встретили?
– Нет.
– А Яцек?
– Не знаю. Он ничего не говорил.
Павел. Высокий, худощавый, на редкость гибкий парень.
– Вы здесь давно работаете?
– Первый год. Работой в полном смысле это не назовешь. У нас с Алексеем практика, а Яцек с Маруфом только институт закончили. Им Гюстав предложил в музее поработать, они согласились, приехали осмотреться.
– Давно дружите?
Улыбка на лице. Совершенно естественная, открытая. Похоже, дружба здесь настоящая. Как у нас с Андрюшкой. Но улыбки уже нет. Вспомнил о происшедшем и мигом стер ее с лица. Наверняка мучается сейчас, корит себя за легкомыслие. Отсюда и сухой тон ответа:
