Гвардейцы встали навытяжку, и между их шеренгами появился небольшой темный медведь, чей облик — явно отретушированный — красовался над входом каждого содескийского общественного здания: великий князь Николай. Он носил фельдмаршальские звезды с гирляндами и нехитрый головной убор: восьмиконечную корону с блестящими камнями.
За ним шли пышно разодетые штатские лица — видимо, высшие придворные чины. Брим узнал торчащую челюсть Огона Ростова, министра финансов — этот медведь часто бывал в Авалоне. Словина Бржмель, министр иностранных дел, тоже легко узнавалась по большому черному носу. Многие другие тоже показались Бриму знакомыми, возможно, по его прежним визитам в Содеску, но он не мог вспомнить, как кого зовут.
За должностными лицами последовала волна нарядных медведиц во главе с великой княгиней Катериной. На ней было пышное белое платье, украшенное жемчугом, на который можно было купить не меньше полудюжины «Звездных Огней» и в течение стандартного года платить жалованье их экипажам.
— Бедная женщина. — Урсис насмешливо возвел глаза к небу. — Нельзя же выставлять свою нищету на всеобщее обозрение.
— Я постараюсь не замечать, — в лад ему ответил Брим.
Двор стал обходить зал, сопутствуемый низкими поклонами собравшихся. Князь время от времени обменивался несколькими словами с избранными членами офицерского корпуса. Он поболтал немного с Бородовым, кивнул Урсису при этом, потом поднял брови и уставился прямо на Брима. Бородов, выслушав вопрос брата, ответил что-то, включавшее слова «Вилф Анзор».
Князь снова устремил на Брима задумчивый взгляд.
— Адмирал Брим, — сказал он на безупречном авалонском, — я слышал о вас и о героизме, который вы проявили во время битвы за Авалон.
Бриму как гражданину Империи воспрещалось кланяться кому бы то ни было, и он лишь склонил голову в ответ на этот панегирик.
— Я польщен, ваше величество.
— Да, это понятно, — с улыбкой кивнул князь. — Я редко заговариваю с кем-либо ниже барона. «Когда скальные волки начинают скользить по льду, время камышовых змей проходит», как говорится. — И князь, словно приняв какое-то решение, заверил:
— Мы еще встретимся, адмирал, когда настанет время — и оно непременно настанет. — С этими словами он кивнул брату и отошел, а придворные потянулись за ним, улыбаясь и кивая имперскому гостю.
После этого Брима чуть не задавили — офицеры смекнули, что этот невидный имперский адмирал на самом деле важная персона. Все сразу заговорили об Имперском Флоте — притом по-авалонски. Брим едва сдерживал смех, дивясь, как это заслуженные медведи сумели так быстро усвоить его язык, если совсем недавно они говорили только по-содескийски!
