То же самое относится к завоеванию новых рынков. Когда колонизаторы приходят в варварские страны, еще не знающие капитализма, свободного рынка и либерализма, прибыли на первых порах собирают запредельные. Но потом аборигены привыкают жить по буржуазным правилам. Спрос на бусы и другие блестящие украшения несколько падает. Опять же всего десятилетие назад мы наблюдали, как капиталистический рынок захватывал бывшие коммунистические страны, так называемые «возникающие рынки» (emerging markets). Таких прибылей, как в начале 1990-х, десятилетие спустя уже сделать нельзя.
Сейчас, когда собран большой массив статистики, мы видим, что стабильные периоды развития оказываются временем снижающихся прибылей. Именно поэтому на определенном этапе капитал начинает отчаянно искать новые рынки или создавать новые товары.
Другой аспект проблемы, который видит уже сам Маркс, состоит в том, что способность буржуазии снижать заработную плату не беспредельна. Она ограничена не только физическими условиями выживания рабочего, но и уровнем организованности и боеспособности рабочего движения. Маркс называет это политэкономией рабочего класса. Рабочие организации не дают буржуазии возможности принимать односторонние решения. Появляются профсоюзы, социалистические партии, появляются новые законы (начиная с фабричного законодательства в викторианской Англии, которое Маркс очень высоко оценивал).
Эпоха Бернштейна была как раз таким временем, когда, с одной стороны, мы видим завоевание колоний, появление новых отраслей (электротехника, автомобили, аэропланы, первые телефоны) и т.д., а с другой стороны, налицо мощный подъем социал-демократического и профсоюзного движения. Однако Бернштейн не анализирует всех этих обстоятельств. Он лишь говорит: норма прибыли не падает, а уровень жизни рабочих повышается. А раз это так (тут у него есть конкретные факты), значит, данный раздел теории устарел. Выкинем его.
Раз пролетарии живут лучше, значит, происходит скорее не движение к революции, а наоборот, движение к компромиссу. Ведь чем сильнее рабочее движение, тем больше оно способно добиться от буржуа выгодного компромисса, тем меньше необходимости в революции. Кстати, справедливости ради надо отметить, Бернштейн не говорит, что революция не нужна, он не утверждает, будто революция никогда не произойдет, он просто решает закрыть эту дискуссию. Будет происходить какой-то процесс, а как он пойдет, скоро увидим. Главное, у нас есть интересы рабочей партии, и мы будем защищать эти интересы сегодня, сейчас.
