Лада села возле родничка и что-то стала говорить ему тихим, нежным голосом, будто разговаривала с ребёнком. Затем она умылась и стала наполнять канистры.
— Малыш, иди сюда.
Я подошёл поближе.
Лада сложила ладоши лодочкой, наполнила их водой и поднесла к моим губам.
— Пей!
Я выпил из её рук. Вода мне показалась чрезвычайно вкусной, она была словно наполнена поившей меня женщиной. Лада наполнила ладони ещё раз.
— Пей!
Она поила меня из рук, пока я не утолил жажду.
Затем она умыла мне лицо и помыла моё тело своими ладонями.
— Не переживай, Малыш, — сказала Лада, чувствуя, что мне неловко от такого обращения, — это игра, просто наслаждайся ею.
Я молчал, мне нечего было сказать, я следовал совету Лады — не говорить. Мне так действительно было проще.
Взяв по канистре, мы быстро спустились к морю.
Влада и Рада беззаботно лежали на берегу.
— Пойдём искупаемся, — предложила мне Лада.
Действительно, после похода за водой хотелось охладиться в море, но я стеснялся раздеваться.
Снимая с себя сарафанчик, Лада произнесла:
— Раздевайся! Здесь все свои.
Заметив, что я медлю, добавила:
— Буквально пару часов назад ты здесь павианом разгуливал в чём мать родила, а теперь жалеешь, что фрака с собой не взял, чтобы в море залезть.
Не желая больше оттягивать удовольствие, она не спеша зашла в море и с головой нырнула в воду.
Поддавшись уговорам, я снял с себя штаны и плюхнулся в воду. Через пару минут мы все вместе уже сидели у оранжевой палатки.
Немного отдохнув от прогулки за водой, Лада взяла спички и пошла разжигать примус.
— Лада, не женское это дело — с примусом возиться, — сказал я, — доверь мне воду вскипятить.
— Нет! — возразила она. — Я думаю, что у меня это лучше получится. А ты смотри внимательно, как я готовлю чаёк.
— Я умею и примус разжигать, и чай готовить!
— Дело не в твоём умении, а в моём мастерстве! Ты смотри внимательно, как я это делаю, наблюдай за мной, за моими движениями, за моими словами, за моим отношением к тебе. Садись напротив и смотри. Сегодня я всё буду делать для тебя. А ты ничего не пропускай, иначе мой дар для тебя пропадёт. Сегодня я посвящаю себя тебе.
Лада повернулась к примусу, артистично поправила волосы и умелыми движениями стала его разжигать.
Я не понимал, чего от меня хотела Лада. Неужели для приготовления чая нужно некое мастерство или моё пристальное внимание к действиям, которые включали в себя и слова, и отношения к моей персоне? И что за дар такой, о котором она упомянула? Но спросить её я не мог. Всё равно не получил бы ответа.
