Встал кузнец, свечку зажег, пошел. Подошел к печи, маленько постоял, после занавесочку тихонько отодвинул…
А надо вам сказать, что по случаю мороза было в доме как в бане натоплено, а посему…
Смотрит – лежит! Ничком. Теплый толстый армяк – он его накрываться давал – в ноги сбился, и лежит его гостья в чем мать родила! У кузнеца дрожь в руки, одурь в голову. Он ближе! Накло-няется…
И обмер! У странницы чуть ниже плечиков два малых белых крылышка. Пушистые.
– Андел! – охнул кузнец.
И свечу заплевал! И скорее к себе на лежанку! Там в угол забился, сопит и гадает: отчего это ему такая честь? Ведь андел явился – ого!
А про лукавые страсти и думать забыл! Да и что там кузнец, когда все мы такие. А он…
А так он и лежал и судьбу восхвалял, и разве только к рассвету забылся.
А как проснулся, так вздохнул: эх, и вовек бы не вставал! После сладкого сна неохота ему в эту постную жизнь возвращаться.
Ну а как две телеги, четыре замка? Встал кузнец, усы огладил, вышел…
А странница, в шубейку запахнувшись, сидит в углу и улыбается. Нет, значит, не снилась она, значит, вправду явилась! Засуетился, забегал кузнец. Печь растопил, чего мог наварил, гостью накормил, а после говорит:
– Лютый мороз на дворе. Пережди.
Странница молча шубейку сняла, на гвоздь повесила… А после бух ему в ноги! Нет, что это я! Бух на грудь! Щечкой в кузнеца уткнулась, вся трясется – может, плачет, а может, это у нее от смеха…
А кузнец обнимает, ласково гладит ее по спине, говорит:
– Вот и ладушки. Оставайся, живи, разве жалко?!
Сильный, смелый кузнец, а руки дрожат. Это он под тонкой девичьей рубашкой пушистые крылышки чувствует. И страшно, и радостно – вот! Головой мотнул и в горячем поту ушел в кузницу.
Там от зари до зари намахался, себя не щадил, но совсем не устал. Такая ведь радость была – к нему андел явился! И точно: он только на порог, а она улыбается, ждет.
Кузнец на стол собрал, поели. С бубликами, с разговорами. Только это кузнец говорит, а она только улыбается. Но зато все улыбки небесные.
И снова ночь пришла. Кузнец из сундука перину вытащил и гостье постелил, а сам на лежанку залез и затих.
Но не спится ему. Лежал он, лежал, и вдруг слышит – она просыпается! Растерялся кузнец и зажмурился – мало ли! Не шелохнется, не дышит. И слышит – ширк! ширк! Глянул…
Странница тихо к лежанке подходит. В белой рубахе и косы распущены. Не удержался кузнец! С лежанки соскочил, ей в ноги кинулся.
– Андел! Андел! – твердит.
Она стала его поднимать. А он не дается! Он ей ноги целует и чуть ли не плачет.
