Он бросает взгляд на дверь, не очень вежливо напоминая, что перед ней деловой человек, что у него восемь «случаев» и рабочее совещание. Или беспокоится, что их могут подслушивать?
– Все это контрпродуктивно. Думаю, нам лучше отложить разговор.
– Хорошо. – Скарпетта поднимает кейс. – Меньше всего я хотела бы быть пешкой в чьих-то сомнительных забавах. Или сидеть полдня в библиотеке за чашкой кофе. Мое первое правило, доктор Маркус, таково: учреждение, которому требуется моя помощь, должно быть полностью для меня открыто.
– Хорошо. Хотите начистоту – будь по-вашему. – За его наигранной уверенностью проглядывает страх. Он не хочет, чтобы она ушла. Действительно не хочет. – Откровенно говоря, идея пригласить вас сюда принадлежит не мне. Откровенно говоря, это глава департамента здравоохранения пожелал пригласить консультанта со стороны, и в разговоре как-то всплыло ваше имя, – объясняет доктор Маркус, словно бумажку с ее именем вытащили из шляпы.
– Ему следовало самому позвонить мне. Так было бы честнее.
– Я сказал, что сделаю это сам. Откровенно говоря, не хотел, чтобы вы приезжали. – Чем чаще звучит «откровенно говоря», тем меньше Кей верит доктору Маркусу. – Случилось следующее. Когда доктор Филдинг не смог установить причину, отец девочки, Джилли Полссон, позвонил в департамент здравоохранения.
Доктор Филдинг. Скарпетта не знала, здесь ли он еще, а спросить не успела.
– Как я уже сказал, глава департамента позвонил мне. Упомянул, что на него оказывают сильное давление. «Жесткий прессинг» – вот его точные слова.
Должно быть, отец девочки имеет немалое влияние, думает Кей. Телефонные звонки родственников умерших – дело обычное, но такого рода обращения редко заканчиваются тем, что высокий чиновник требует приглашения эксперта со стороны.
– Я понимаю, как вам это неприятно. Не хотел бы оказаться в вашем положении.
– И каково же мое положение, с вашей точки зрения, доктор Маркус?
– Кажется, у Диккенса есть «Рождественские повести». Думаю, вы помните «призрака прошлого». – Он противно улыбается, не замечая, что позаимствовал выражение у охранника Брюса, назвавшего Марино призраком из прошлого. – Возвращаться всегда нелегко. Должен признать, нервы у вас крепкие. Я бы такого благородства не проявил, если бы на прежнем месте со мной поступили так, как с вами здесь. Так что понимаю, каково вам.
– Дело не во мне, – отвечает Кей. – Дело в мертвой четырнадцатилетней девочке. Дело в этом учреждении… учреждении, да, с которым я хорошо знакома, но…
