— Нет. Я имею в виду чисток, потому что это они самые и есть. Сажая и расстреливая своих лучших командиров, Сталин не причинил госбезопасности и половину того вреда, что причинила нам администрация своими «реформами». Последняя локальная война обернулась фиаско, и догадайтесь, кто стал крайним. Нам приказали следовать политической программе, а потом, когда она превратилась в политическую ответственность, тот, кто отдавал приказы, растворился в толпе, показав пальцем на нас. «Кто первый сказал, что мы должны воевать? Кто заварил кашу? ЦРУ!» Мы не могли защититься, не навредив безопасности государства. Мы были вынуждены принять удар, сложа руки. А в результате? Утечка мозгов. Зачем делаться жертвой политической охоты на ведьм, когда можно сбежать в частный сектор? Там выше зарплата, нормальные часы работы и хоть чуть-чуть уважают и ценят за умение работать. Мы потеряли множество прекрасных специалистов, огромное количество опытных, инициативных, бесценных сотрудников. Остались только отбросы, кучка льстивых, близоруких евнухов.
— Ну, не может быть, чтобы только они.
— Нет. Конечно же, нет. Некоторые из нас не ушли, потому что действительно верили в свое дело. Мы работали не за деньги, льготы или редкую похвалу. Мы желали служить своей стране. Хотели обезопасить свой народ. Но даже с такими идеалами приходит момент, когда понимаешь, что сумма всей твоей крови, пота и слез в конце концов сводится к нулю.
— Значит, вы знали, что происходит на самом деле.
— Нет… нет… я не мог. Не было никаких доказательств…
— Но вы подозревали.
— Я… сомневался.
— Можно поподробнее?
— Извините, нет. Но могу сказать, что я несколько раз заговаривал с сослуживцами на эту тему.
— И что?
— Ответ всегда был один: «Тебя уроют».
— Они были правы?
(Кивает).
— Я поговорил с… высокопоставленным человеком… всего лишь пять минут. Выразил озабоченность. Он поблагодарил меня и пообещал тут же все узнать. На следующий день я получил приказ немедленно отправляться в Буэнос-Айрес.
— Вы слышали об отчете Вармбруна-Найта?
— Сейчас — конечно, но тогда… копию, которую передал сам Пол Найт, ту, с припиской «Лично директору»… ее нашли на дне ящика в столе клерка из полевого офиса ФБР в Сан-Антонио через три года после Великой Паники. Отчет оказался чисто академическим, потому что сразу же после моего перевода в Буэнос-Айрес Израиль выступил со своим заявлением о добровольном карантине. И вдруг стало поздно предупреждать. Факты вышли наружу, и встал вопрос, кто им поверит.
